Меня раздирают противоречия. Как можно одновременно скорбеть по кому-то и чувствовать облегчение? Как можно радоваться, что ты выжил за счет другого?
Лонан окидывает меня взглядом – прохладным, спокойным:
– Я вижу в тебе только сочувствие.
– Да?
– Да. – Он протягивает мне руку: – Готова? Нас ждут.
Я колеблюсь.
Уговариваю себя, что это ничего не значит. Что я по-прежнему помню о Берче.
Лонан пытается меня дружески поддержать. И я просто-напросто пытаюсь хоть кому-то довериться. Верно? Чего же я тогда боюсь?
Когда я вкладываю свою ладонь в его, Лонан помогает мне встать. Кожа у него теплая, но по мне волнами пробегают мурашки.
Мы снова идем позади всех.
Я должна отпустить его руку, мысленно повторяю я. Или хотя бы ослабить хватку. Однако приказ не достигает нервных окончаний моих пальцев, которые вдруг переплетаются с пальцами Лонана. Мы соединены. Мы связаны.
Лонан тоже меня не отпускает.
В пещере царит темнота, и никто не видит, как горят мои щеки. Я ведь едва знаю Лонана – но почему столь отчаянно за него цепляюсь? Да, он меня обнимал, когда мы сидели на своде первой пещеры, но тогда все было иначе – один человек помогал другому не сломаться. Подобно тому, как заливают воск в трещины глиняного кувшина, чтобы тот не излился досуха.
А сейчас ситуация изменилась. Мы сделали выбор – и продолжаем его делать каждую секунду. Мы не разнимаем рук. И хотя Лонан остается для меня загадкой, я понимаю, что нуждаюсь в его поддержке.
И надо признаться, что я ему, в общем-то, доверяю.
Вспыхивает свет – куда более совершенная версия фонаря, который парни использовали на берегу. В стеклянной колбе – Феникс держит за рукоять из скрученного провода – сгорают веточки и одинокая спичка. В отблесках пламени его волосы кажутся особенно рыжими, а скулы – острыми.
Я вижу, что пещера совсем не похожа на предыдущую. У нее настолько низкий свод, что я могу коснуться его, даже не вставая на цыпочки. Узкий тоннель тянется вниз – очередное подтверждение, что мы белые кролики из «Алисы в Стране чудес».
Внезапно на меня накатывают воспоминания о коллекции стеклянных бутылочек всех форм, цветов и размеров. Я начала собирать ее как раз благодаря бутылочке из «Алисы» – той самой, с надписью «Выпей меня». Интересно, какой на них сейчас слой пыли, если они до сих пор стоят на полочке в ванной комнате? Вспоминаю и о чайном сервизе, который мы использовали на моем шестом дне рождения, и о голубом с белым платье, которое мама специально сшила для праздника. И о книге про Алису – я бы все отдала, чтобы вновь взять ее в руки. Одна лишь мысль вызывает в памяти запах маминого шампуня, жидкости для снятия лака, меда и теплого молока.
Думаю о том, как мама укладывала меня спать. Как же размеренна была в те долгие месяцы моя жизнь – ничто не предрекало той катастрофы…
Лонан стискивает мою руку, вытягивает из омута.
– Ты в порядке? А то замедлила шаг.
Он находится так близко, что мне становится страшно: вдруг он ощутит, как в моей груди колотится сердце?
Мотаю головой:
– В порядке. Прости.
Он наверняка знает, что я лгу – или, по крайней мере, пытаюсь убедить саму себя, – потому что хватка не ослабевает.
– Если хочешь, позже поговорим.
Я молча киваю, как пустоголовая куколка на приборной панели автомобиля. А что я могу сказать? Каждый кого-то потерял. Мы теперь бездомные. Никто не может отмотать время и вернуться назад, в те дни, когда величайшими проблемами были пролитый лак для ногтей и разбитые чайные чашки. А разговоры о прошлом ни сегодня, ни завтра никому не помогут.
54
Когда Берч впервые взял меня за руку, нам уже исполнилось четырнадцать.
С того дня рождения, когда меня ужалила пчела, прошло ровно три года. Родители наконец-то угомонились – до этого они заставляли нас с Берчем и Эммой позировать для фото, пока в их смартфонах не закончилась память.
Помню, как мы сидели в душном зале в дурацких квадратных академических шапочках, и волосы у нас намокли от пота и спутались. Я думала, что праздновать окончание восьмого класса таким вот образом – ужасно глупо. В то время я с нетерпением ждала выпуска из старшей школы. Да и не только я.
Дождь застал нас врасплох. Небо затянулось серебристо-серыми тучами, из которых на наши платья – пасхальные, но пригодившиеся еще раз – и модные туфельки обрушился ливень. Родители тотчас попрятали смартфоны и побежали на парковку, где стояли роскошные джипы, а мои одноклассники остались ждать под небольшим навесом.
Берч накинул мне на плечи свою куртку. И взял меня за руку. Позже нам, конечно, пришлось друг друга отпустить – ведь мы были подростками, – но мы почувствовали, что уже ничто не сможет нас разлучить.
Это чувство до сих пор меня не покинуло. Даже когда он умер.
Я поражена, как никто другой, что моя рука столь хорошо лежит в чужой ладони.
55
После поворота направо спуск прекращается. Фонарь Феникса озаряет темные стены. Мы с Лонаном плетемся позади. До недавнего времени наш отряд хранил молчание, слышен был лишь стук шагов по каменному полу, но кто-то из парней вдруг начинает что-то бормотать себе под нос. Не могу разобрать, кто именно.
– А тебе не обязательно вести себя как козел, – произносит Алекса.
– Я тебе уже три раза говорил: не подходи ко мне близко. – Касс. Теперь ясно. – Мы больше не вместе, Алекса. Не делай вид, что все иначе.
– И почему это мы не вместе, Касс? – Она выплевывает его имя, будто оно осязаемо и покрыто кислотой. – А как же твои обещания про навсегда? А наш побег?
Хочу заорать: «Он исчез не по своей вине!»
Но если я раскрою правду о том, почему он пропал, то автоматически выдам чужие тайны. Мне больно видеть Алексу в таком состоянии, но мне нельзя рисковать доверием Лонана. Особенно после того, что с нами случилось.
– Сейчас не время, Лекс. – Голос Касса звучит ровно, мрачно. Он прорезает тишину, как нож.
– А когда оно наступит? С тех пор как вы высадились на нашем берегу, ты максимум снизошел до пары слов. Что ты тут делаешь? Почему тебя сюда занесло?! – Голос Алексы, напротив, срывается и дрожит. И она кажется мне совершенно искренней. – Ты ведь изначально это планировал, да?! Сбежать без меня! Бросить меня одну!
Натянутое напряжение прокалывает тихий голосок Хоуп:
– Сейчас и правда не самый лучший момент, Алекса.
Мы замираем. Узкий тоннель, взрывоопасная компания.
– Знаешь, Лекс, – раздраженно говорит Касс, – я тебя не бросал, но спасибо за обвинения.
– Заткнись, приятель, – бурчит Феникс.
Но Касс его то ли не слышит, то ли не желает слушать.
– Если ты вымаливаешь правду, то получай: я перестал
