— Так что, друзья, идея, конечно, отличная, но мне нет нужды менять имя.
— Ну ты нас всех обошла, — рассмеялся Сокол. Я улыбнулась в ответ. Сокол — имя очень ему шло. И он это знал. Даже обычно агрессивное выражение на лице моего друга как будто сменилось на более миролюбивое. Теперь, когда у него есть новое имя, никто больше не станет докучать ему вопросами, что означает прозвище Эйч.
Чувствуя, что все внимание обращено на меня, я кивнула в сторону Рэйвен[14].
— Я не одна такая, — заметила я.
Теперь все взгляды обратились к Рэйвен. Она сделалась пунцовой от смущения и опустила глаза.
— Она сама выбрала себе это имя, — после неловкой паузы сказал Маркус.
— До рождения крыльев или после? — мягко спросил Мигель.
Рэйвен беспокойно переступила с ноги на ногу, но глаз не подняла.
— После, — ответил за нее Маркус.
— О'кей, не будем смущать Рэйвен, — миролюбиво сказал Ястреб. — Хотя мы не кусаемся, Рэйв, честное слово.
Услышав свое имя в уменьшительной форме, Рэйвен вскинула глаза на Ястреба, словно была не совсем уверена, что он обращается именно к ней. На лице Маркуса тоже промелькнуло вопросительное выражение, впрочем, тут же сменившееся обычной невозмутимостью.
— А ты, Маркус, — терпеливо спросила Пустельга, — ты хотел бы взять себе имя птицы?
На лбу Маркуса снова появились морщинки, ему потребовалось некоторое время, чтобы ответить.
— Я подумаю.
Мы все уставились на Маркуса, не понимая, как нам дальше разговаривать с этим высоким парнем, кажущимся стеснительным и неуклюжим. И тут он словно внезапно вспомнил нечто чрезвычайно важное.
— Английский немного труден для меня, — словно бы с надеждой произнес Маркус.
О! Все вздохнули с облегчением. Это многое объясняло в странном поведении Маркуса и Рэйвен.
— Не переживай, чувак, нам и самим не всегда легко с ним управиться, — успокоила я Маркуса, хотя и сомневалась, что он поймет такую сложную фразу.
— Итак, маленькая перекличка, — пошутил Ястреб. — У нас имеются: Ястреб, Пустельга, Мигель. — Ястреб показал по очереди на себя и своих друзей. — Также в наши ряды вступили: Сокол, Туи, Маркус и Рэйвен. Так, я ничего не напутал?
— Ага. — Сокол почесал свою курчавую голову. — Даже не верится, что нас теперь семеро!
— И мы будем держаться вместе, — сказала Пустельга. — По крайней мере до тех пор, пока не поймем, что нам делать дальше.
— Смахивает на настоящий план, — сказал Сокол.
— Это логично, — добавил Маркус.
— А если поконкретнее? — спросила я. — Теперь, когда мы пережили массу сомнительных приключений — беготню по крышам, погоню на автомобилях, стрельбу по колесам, — должен же у нас быть хоть какой-то реальный план действий, ну, кроме, конечно, жизни как одна большая счастливая «ванау»[15].
Все, кроме Маркуса и Рэйвен, прыснули от смеха. Я притворно закатила глаза, будто возмущаясь их несерьезным поведением.
— Лично я собираюсь подучить язык маори, — сказала сквозь смех Пустельга. — Возьмешь меня в ученицы, Туи?
— С удовольствием, Пусти. Думаю, мы начнем с фонетики. Но все же давайте ближе к делу.
Мигель посмотрел на меня с улыбкой:
— Когда сегодня утром мы покидали наш лагерь в лесу, у нас был план отправиться в пустыню.
— Какого черта вы намылились в пустыню? — поинтересовался Сокол.
Ястреб шевельнул крыльями.
— Мы собираемся улучшать и развивать технику полета, для этого хотим воспользоваться восходящими потоками теплого воздуха, — невозмутимо сообщил он, — в пустыне они самые сильные.
Насмешливое выражение на лице Сокола сменилось крайней степенью удивления.
— Вы что, умеете летать? По-настоящему, как птицы? — в голосе моего друга слышались нотки зависти. И я его прекрасно понимала. Все мы сегодня видели, как Ястреб буквально обрушился с неба на голову нашему преследователю, но, в конце концов, мы и раньше наблюдали, как он прыгает из самолета и из окна десятого этажа. Но сейчас он говорил о полете. Чувство, похожее на надежду, мячиком скакало у меня в груди. Я видела, что Маркус и даже Рэйвен оживились и вопросительно поглядывают на Ястреба.
— Мы только вчера утром поняли, каким образом можем подняться в воздух, — сказала Пустельга. — Ну, технические детали потом, но вы тоже сумеете летать, только сначала вам придется смастерить себе хвосты.
Мигель подошел к пикапу и вытащил из кабины штуку, похожую на воздушного змея, облепленного черными перьями.
— Поддерживает ноги, иначе невозможно подняться в воздух, силы крыльев не хватит, — пояснил Мигель.
Мы все столпились возле него, рассматривая хвост. Пустельга рассказала, как они разрезали свои палатки, сделали из алюминиевых трубок каркас для хвоста и натянули на него полотно.
— А у вас случайно не осталось лишних палаток? — полушутя спросила я.
— Сейчас глянем в кузове, — сказала Пустельга и направилась к пикапу. Через мгновение мы услышали ее сдавленный возглас.
— Что случилось? — Мы все ринулись к машине.
Задний борт кузова был изрешечен пулями, вода, масло и еще какая-то жидкость капали на землю. Мы откинули задний борт и принялись обследовать повреждения. Пули продырявили пакеты с продуктами, несколько канистр с водой и большую полиэтиленовую канистру с жидкостью для разжигания костра. Продукты, вывалившиеся из разодранных упаковок, перемешались и живописной кашей покрыли дно кузова.
— Никогда не думала, что одна маленькая пуля может нанести такие повреждения неживым объектам, — сказала я, указывая на развороченную сумку с фруктами.
Лицо Ястреба потемнело.
— Одна маленькая пуля обладает высокой кинетической энергией…
Вместе мы взялись разгребать кашу из продуктов и сортировать вещи, откладывая в одну сторону уцелевшие, в другую те, которые можно было починить, и кидая на землю те, которые погибли безвозвратно. Ко всеобщему облегчению, вскоре выяснилось, что причиненный нам ущерб не так уж велик, как показалось на первый взгляд.
Когда мы закончили
