Красный фургон и белый «форд» уходили все дальше и дальше на юго-запад, оставляя позади и приютивший нас заповедник, и городок, где мы встретили наших товарищей и где нас всех чуть не перестреляли охотники в черном. Погода испортилась, небо затянуло низкими дождевыми тучами. Но почему-то этот серый полумрак создавал ощущение безопасности и казался гораздо уютнее, чем сияние солнечного дня.
— Итак, ребята, — прервал я молчание, — расскажете, как у вас выросли крылья?
Мои спутники ответили не сразу.
— В начале года у меня была травма спины, — наконец откликнулся Сокол. — Сперва я решил, что мучающая меня боль как-то с ней связана. Мне не хотелось ничего говорить родителям, особенно маме, потому что… у нее и без меня хватало хлопот, ей приходилось много работать, она почти не бывала дома. Отец долгое время болел, и у нас появились проблемы с медицинской страховкой. И вдруг в один прекрасный день — бах! Это было похоже на фильм ужасов.
Мы помолчали. Затем Сокол продолжил:
— Я прятал свои крылья до тех пор, пока не увидел по телевизору твое шоу. Тогда решил разыскать тебя в надеяеде, что, может быть, ты объяснишь, что за чертовщина с нами случилась.
— Ты не первый, кто рассчитывал на мои разъяснения, — грустно усмехнулся я. — Извини, что пришлось разочаровать.
Сокол насмешливо фыркнул.
— Ну, в любом случае лучше, чем сидеть дома и чувствовать себя словно прокаженный. Я все равно собирался уйти. Думал, маме и папе так будет легче справиться с проблемами. Просто копил деньги и ждал, когда мне стукнет восемнадцать.
— М-м-м, так тебе тоже семнадцать?
— Ага.
Я подождал еще немного, но, похоже, Сокол закончил свой рассказ.
— А ты, Туи?
Она пожала плечами.
— Да примерно то же самое что и у вас, парни. Семейная драма. Мама работала от зари до зари. Последние несколько месяцев — почти все время в ночную смену, а ее сожитель «пакеха»[16], ленивая задница, изменял ей. Мама узнала и вышвырнула его вон. А потом у моей младшей сестры Риа случился нервный срыв из-за того, что ее папаша свалил. И это домашнее безумие происходило во время моих выпускных экзаменов в школе. Когда же у меня начала болеть спина, я старалась не обращать внимания. Но дня через три поняла, насколько это серьезно, и пошла к врачу.
Я уставился на Туи.
— К врачу? — не веря собственным ушам, повторил я. — И что он сказал?
Длинные смуглые пальцы Туи теребили подол ветровки.
— Дальше дверей в приемный покой больницы я не дошла. Не знаю, что произошло, но… я просто сбежала. Понимаете, я никогда не боялась врачей, сама собиралась стать медсестрой, а тут как будто какой-то рычажок повернулся в мозгу… одна мысль, что кто-то узнает о моих крыльях, привела меня в ужас.
Я с трудом перевел дыхание. История Туи напомнила мне, как я точно так же скрывал свою «болезнь» от мамы.
Пока я размышлял над зародившимися догадками, Сокол произнес вслух то, о чем я думал.
— Как вы считаете, это тоже встроено в нас? Ну, вроде инстинкта, чтобы не рассказывать никому о крыльях?
— Понятия не имею, но вполне возможно. — Спрятанные под ветровкой крылья Туи шевельнулись. — Мне удавалось скрывать свое состояние лишь потому, что мама работала сутками. А потом… когда крылья… прорезались, я была в шоке. Несколько дней напролет искала в Интернете хоть что-нибудь, объясняющее, что это за напасть такая.
— А потом в Сети появилось кино обо мне, — горько усмехнулся я, пробуя как-то пристроить сложенные за спиной крылья. Но они так сильно выросли за последнее время, что скрывать их под одеждой становилось по-настоящему неудобно. Я съехал на край сиденья и уставился в лобовое стекло на разворачивающуюся перед нами серую ленту шоссе.
Туи вздохнула:
— Первым желанием было спрятаться от всех. Вторым — сбежать.
Туи старалась говорить легко, без надрыва, но в ее голосе с тягучим австралийским акцентом слышалась затаенная боль.
— Как только я узнала о твоем существовании, тут же поняла, что должна отыскать тебя. Меньше чем через двенадцать часов я уже сидела в самолете, летящем над океаном. Я потратила на билет деньги, которые копила на учебу в медицинском колледже. Думаю, если бы подождала хотя бы день, мой порыв угас бы, но, когда я сообразила, насколько безумна идея отправиться на поиски «мальчика с крыльями», мы уже пролетели половину Тихого океана.
— Не угас бы, — тихо и уверенно сказал Сокол. — Всего через пару дней мы познакомились с тобой, и ни одному из нас даже в голову не пришло, что мы можем разойтись. То же самое с Маркусом и Рэйвен. Как только мы встретились, всем стало ясно, что мы должны держаться вместе.
— Кстати, а что вам известно о них? — поинтересовался я.
— Немного, — сказал Сокол, переключая рычаг скоростей. — Мы познакомились с ними только сегодня утром, когда шли на Поле Ангелов.
— А как вы вычислили, что они тоже… того… с крыльями?
— Мы были настороже. Еще бы, когда оказываешься на территории заповедника в самый разгар сезона охоты на «ангелов», нужно держать ухо востро, — серьезным тоном пояснил Сокол.
Туи рассмеялась и махнула на него рукой.
— Хочешь не хочешь, начинаешь подозревать каждого, у кого горб на спине, и задаешься вопросом: а не прячет ли он там крылья? Да и глаза выдают. Тут уж не ошибешься.
Сокол согласно кивал.
— Нам известно о них не больше, чем тебе. Знаем, что Маркус из Южной Африки — я спросил его об акценте. И он же сказал нам, что Рэйвен китаянка. А, еще сказал, что им обоим по семнадцать лет.
— Рэйвен вообще не произнесла ни единого слова, — добавила Туи. — Они не очень-то общительные. Иногда кажется, что оба наблюдают за тобой, словно выжидают, что ты сделаешь. Но
