— Что значит «так сложилось»? — вскипел Сокол. — Мы все искали друг друга, потому что хотели быть вместе с теми, у кого есть эти штуки. — Он повел плечами и медленно раскрыл свои шоколадные крылья во всю ширь, затем резко захлопнул их.
— Эй, приятель, остынь! — Светло-коричневые крылья Ястреба тоже дрогнули. — С чего это вдруг ты взъелся?
— А с чего это вдруг ты его защищаешь? Пусть сам ответит.
Я проглотил подступивший к горлу ком.
— Я жду, — обретя наконец голос, сказал я. Не знаю, что случилось с моим голосом во время его отсутствия, но в нем появились уверенность и сила, которых до сих нор не было.
— Чего же ты ждешь? — требовательно спросил Сокол.
— Понимания. Уверен, что произошедшее с нами имеет какой-то смысл, существует цель, ради которой мы должны действовать. И я жду, когда она станет ясна.
— Какая еще цель? — возмутился Сокол. — Разве мы не сами решаем, что нам делать? В жизни и так достаточно проблем, чтобы еще загадки разгадывать.
Я поднялся с камня, на котором сидел, и заговорил, стараясь не позволить гневу захлестнуть меня.
— В таком случае не кажется ли тебе, что мы должны делать хоть что-нибудь, чтобы этот мир стал лучше?
— Как супермены, что ли? — У Сокола было такое лицо, словно он не мог решить, высмеять мою мысль или принять всерьез.
Я пожал плечами:
— Внешне мы больше похожи на ангелов.
Сокол уставился на меня. Последовала продолжительная пауза. Затем он захохотал.
— Ух ты! Нет, я не ангел! Никогда. Ни за что.
Ястреб улыбнулся:
— Не расстраивайся, Мигель. Существуют же злые ангелы и добрые. Возможно, ты — добрый ангел, посланный, чтобы удержать нас, злых ангелов, от дальнейшего падения.
Это предположение вызвало у Сокола новый приступ хохота. Несмотря на щипки Туи в предплечье, которыми она пыталась привести его в чувство, он буквально задыхался от смеха.
Однако я был благодарен Ястребу за поддержку. Он поймал мой взгляд, и несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Чувство огромного облегчения неожиданно накрыло меня с головой. Я вдруг понял: даже если нас разделяет нелепое соперничество из-за Пустельги, он по-прежнему остается моим другом, на которого я всегда могу положиться. Я кивнул. Он кивнул в ответ. И как ни в чем не бывало вернулся к обсуждении системы жестов коммуникации.
— Эй, парни, — раздался откуда-то сверху голос Пустельги. Мы дружно вскинули головы и увидели ее силуэт на фоне быстро темнеющего неба. Она стояла на отроге скалы, нависавшей над нашим каньоном. — Я подумала, вам будет интересно. Там дальше в пустыне расположился большой лагерь.
Все наши разногласия мгновенно вылетели из головы.
— Эволюционисты! — догадался я.
— Или ангелисты. — Ястреб от досады хлопнул в ладоши.
Я поморщился: обострившийся слух превратил звук хлопка, многократно отраженный скалами, в пушечный выстрел.
Сокол скрестил руки на груди.
— Или просто лагерь скаутов, — предположил он.
— Впотьмах трудно разобрать, — сказала Пустельга. — Почему бы вам самим не подняться сюда и не посмотреть?
Мы принялись карабкаться по скалам на плато, место наших первых полетов. Неприятная тревога, охватившая меня при первом сообщении Пустельги, с каждой минутой нарастала все больше.
— Будь они там днем, мы заметили бы их, верно? — сказал я.
— Ну да, мы же не слепые, — проворчал Ястреб, выбираясь на плато.
— Мы не могли проглядеть их при свете дня, правда же? — сказала поджидавшая нас Пустельга. — Вон они, смотрите. Только говорите потише. Звук разносится далеко.
Надеясь, что темнота надежно скрывает нас, мы стали всматриваться в мерцавшие вдалеке огни. Я насчитал двенадцать палаток, но сколько всего людей в лагере — трудно было сказать. Я не заметил ни флагов, ни маленьких фигурок — указателей на то, что перед нами лагерь скаутов, — однако ничто не говорило и о том, что это эволюционисты или ангелисты.
— Ясно, по крайней мере, что сегодня ночью они не собираются ничего предпринимать, — заметил я. От напряженного всматривания в темноту у меня начали слезиться глаза.
— Предположим, сегодня мы затаимся в нашем каньоне, — сказала Туи. — Ну а что, если завтра они отправятся нас искать? И что, если они найдут нас? Мы окажемся заперты в каньоне, как в ловушке!
— Если мы будем наблюдать за ними и увидим, что они движутся к нам, успеем смыться, — возразил я.
— Если бы нам удалось послушать, о чем они говорят, — вступил в беседу Сокол, — тогда мы могли бы понять, зачем они здесь.
— Верно, — кивнула Туи. — Но только всем скопом идти не стоит. Гораздо больше шансов, что двоих или троих они не заметят. — Судя по тону, Туи в принципе не допускала мысли, что наших разведчиков могут заметить, не говоря уже о поимке.
— Они не ожидают, что кто-нибудь станет шпионить за ними в такое время. Даже если предположить, что они действительно пришли охотиться за нами, — добавил Сокол.
— Итак, кто пойдет? — спросил Ястреб, не давая возможности высказать новые аргументы. Я захлопнул рот и уставился на него в темноте. Что-то внутри меня говорило, что это плохая затея. Но я не мог позволить моим друзьям рисковать, особенно зная характер Ястреба и Сокола, предпочитающих сначала делать, а после думать. Поэтому я постарался, чтобы моя рука первой взлетела вверх.
Но поскольку все, кроме Филина и Рэйвен, вызвались идти в разведку, мы решили бросить жребий и быстренько провели раунд игры «камень-ножницы-бумага». Туи и Пустельга жаловались, что мальчики мухлюют, но, как бы там ни было, Ястреб, Сокол и я приготовились лететь.
Рэйвен, как обычно, молчала, Филин тоже не произнес ни слова. Но оба выглядели непривычно взволнованными, наблюдая, как Отряд разрабатывает план разведывательной операции.
Было решено, что мы подлетим поближе, приземлимся и подберемся к лагерю на расстояние, с которого можно расслышать разговоры. Оно, с учетом нашего острого слуха, будет довольно приличным и вполне безопасным. Мы обещали, что пошатаемся вокруг лагеря минут десять-пятнадцать,
