— Точно как мой отец, — пробормотал я.
— Что он сделал?
— Обманул маму. — Мой голос дрогнул. Даже теперь, пять лет спустя, я все еще не мог спокойно вспоминать то время. — Как только все выяснилось, мама гут же ушла от него. И мы переехали к бабушке в Мехико. А еще через два года мамы не стало.
— Почему, что случилось?
— Точно не знаю. Я был еще подростком, и врачи толком мне ничего не объяснили, только сказали, что мама извела себя работой до смерти. — Я попытался лечь поудобнее, чтобы хоть немного унять боль в ноющих мышцах. — Некоторые дети в округе потом дразнили меня и говорили, что моя мама была шлюхой, но я точно знаю, что это не так!
— Ох. Мне жаль. Прости.
Я вздохнул, пытаясь подавить знакомую волну застарелой боли и гнева, поднимающуюся из глубин души.
— Твоей вины тут нет, Сокол.
— Неужели люди не могут жить, не делая дерьма друг другу! Как думаешь, не могут?
Я набрал воздуху в легкие:
— Могут. И думаю, у нас появился шанс сделать, чтобы так и было.
— Ну, если для этого не надо петь «Кум ба ях»[20] и бегать по улицам с букетом гортензий, доказывая всем и каждому «власть цветов»[21], то я — за.
Я улыбнулся, глядя в железную стенку кузова.
— Эй, Сокол?
— Да?
— Спасибо, что не бросил меня.
Сокол хмыкнул.
— Ты на моем месте сделал бы то же самое.
Мы снова замолчали.
Фургон начал петлять, один крутой поворот следовал за другим, нас с Соколом бросало из стороны в сторону, и мы изо всех сил старались не придавить друг друга.
— Как думаешь, где мы?
— Не знаю. Возможно, все еще в пустыне.
Наконец фургон снова двинулся по прямой. Мы улеглись поудобнее, насколько, конечно, это было возможно. Сокол недовольно бурчал, жалуясь на плохой сервис и невнимание к клиенту.
И вдруг…
БАЦ!
Глава 21
Туи. Налет
— Ребята, вы готовы?
Пустельга и Ястреб, Филин и Рэйвен кивнули. Лица у всех были сосредоточенными.
В предрассветном сумраке мы вскарабкались на плато. У каждого к груди был приторочен рюкзак. В рюкзаки мы сложили столько вещей, сколько смогли уместить. Отряд поднялся в воздух и стал уходить в небо. Сегодня оно низко нависало над землей и было покрыто плотными облаками.
«Эй, вы, проклятые эволюционисты, смотрите сюда! Я лечу за своим парнем. Неужели вы, уроды, действительно решили, что вам удастся так легко украсть его у меня?»
Удивительно, как же этим людям хочется заполучить нас. Но вряд ли они собираются отправить нас в волшебную страну, полную крылатых эльфов и фей.
Мы прекрасно понимали, что эволюционисты, раскинувшие свое стойбище у нас под носом, всю ночь оставались в пустыне, надеясь, что им удастся заманить в ловушку и всех остальных. Сокол и Мигель должны были послужить наживкой.
Но у Отряда был план.
В первый момент, когда мы поднялись к облакам, я пережила нечто вроде приступа клаустрофобии — казалось, небо давит на нас. Гулявший на высоте ветер бил в лицо, мешая дышать.
— Отвали, Тафириматеа! — процедила я сквозь зубы, обращаясь к маорийскому богу ветра и облаков. — Я никогда не сдаюсь.
Стараясь не обращать внимания на покачивающийся на груди тяжелый рюкзак, набитый продуктами и мягкими вещами, я сражалась с турбулентными потоками воздуха, поднимаясь все выше и выше. Четкой границы между чистым небом и облачностью не было. Только что я летела под серой давящей стеной, затем все вокруг словно бы подернулось мутной пеленой. Постепенно пелена сгущалась, превращаясь в клубящийся туман. Внутри тумана клубы облаков двигались гораздо быстрее, чем казалось с земли. Мы словно плыли в мутной реке, не имея возможности поднять голову над поверхностью воды. Следуя в потоке воздуха, мы то проваливались на несколько метров вниз, то поднимались, не теряя, однако, из виду подернутой дымкой земли. При этом сами мы оставались надежно скрытыми за облачной завесой.
— Уже близко, — сказал летевший впереди Ястреб. На высоте голос звучал приглушенно, тем не менее я его прекрасно слышала.
— У нас все получится, — сказала слева от меня Пустельга.
Я поправила обмотанный вокруг шеи платок — слабая попытка защититься от холодного и липкого тумана, оседавшего на коже влажной пленкой, — и сделала глубокий вдох.
— Эй, чуваки, пора начинать охоту?
— Самое время! — откликнулась Пустельга.
Спустившись пониже, где воздушный поток был не таким бурным, мы совершили перестроение. Отрепетированный на тренировках маневр получался у нас четко, правда, нельзя сказать, что строй выходил идеально ровным, но вполне надежным. Мы летели длинным клином. Теперь я шла впереди, за мной с правой стороны — Ястреб, слева — Пустельга, замыкали строй Филин и Рэйвен.
«Держись, Сокол. Я уже близко».
Мы заложили вираж, обходя высокую скалу; внизу расстилался унылый пейзаж — каменистая пустыня с разбросанными тут и там скоплениями низкорослого кустарника. Впереди показался лагерь эволюционистов. Я поднялась повыше. Отряд следовал за мной. Мы вернулись в облачный слой с бушующими внутри него турбулентными потоками. Вскоре мы настигли двигавшийся по пустыне караван. Четыре джипа ползли между скалами, словно вереница черных жуков. Фургон, в котором, по всей вероятности, и находились пленники, были заперт в середине каравана.
— Они двигаются на северо-запад, — сказала Пустельга, сверившись со своим смартфоном, надежно закрепленным на лямке рюкзака. — Там в основном равнинная местность.
По всей видимости, нам предстояло долгое преследование каравана в ожидании подходящего момента, чтобы осуществить задуманный налет.
Отряд летел в полном молчании. Кроме шороха ритмично работающих крыльев, который не складывался в общий ритм, но у каждого оставался своим, индивидуальным, больше не было слышно ни звука. Нам пришлось хорошенько поработать крыльями, чтобы не отстать от каравана, пока тот двигался
