А ведь ему волей-неволей придется врать, если генерал спросит про причины, вынудившие Майкла остаться в столице. Не может же Купер рассказать, что по приказу Хокинса отправился в квартиру предавшего Легион телохранителя, чтобы выбить из него информацию о заказчиках взрыва? Капитану-то за подобное вряд ли что-то будет, ну максимум нашумит на него Тейлор, да на том все и закончится. А вот Майкла пинком под зад отправят с ранчо прямиком в забытье – хоть в Южный Бронкс возвращайся, к Эрнесто и «лисам», с повинной.
«Ладно уж, хватит этих нелепых домыслов! – одернул себя Майкл. – Нельзя, чтобы Тейлор заметил, как я взволнован. Надо буквально излучать уверенность… а там уже будем действовать по ситуации. Главное, не выдавать себя и шефа!»
С такими мыслями он стучал в дверь и открывал ее, с ними же заходил внутрь, где его уже поджидал хозяин ранчо. Ноутбук на сей раз лежал на столе, закрытый и, кажется, даже выключенный, а Тейлор сидел в кресле с дымящейся кружкой в руках. Если верить Хокинсу, это не могло быть кофе, поэтому Купер заключил, что генерал пьет чай.
– Здравствуйте, сэр, – произнес помощник капитана, взяв под козырек.
– Уймись, солдат, – поморщился Тейлор. – Мы не на плацу. Садись на стул, в ногах правды нет.
Майкл подчинился. Генерал отхлебнул чаю из кружки и окинул гостя задумчивым взглядом.
– А скажи-ка, Майк… – причмокнув, начал Джон.
«Ну вот, сейчас!» – с замиранием сердца подумал телохранитель.
Он невольно заерзал на стуле, понимая, что его ждет.
«Надо было сразу все продумать, вместе с Хокинсом, еще ночью!.. – корил себя Купер. – Почему остался в Вашингтоне, почему бросился за тем парнем… Сейчас начну на ходу сочинять, а потом выяснится, что капитан вообще другое рассказал…»
– У вас, у мормонов, вроде как многоженство разрешено? – докончил генерал и снова отпил чаю.
Майкл буквально обмер.
– Многоженство? – вырвалось у него.
– Ну, когда много жен у одного мужика, да, – кивнул Тейлор. – Я про это. Так разрешено же у вас, в Юте, такое?
– Ну, вообще, да, – оторопело пробормотал Купер. – Но я-то неженат… даже на одной.
– А это ты зря, кстати, – сказал генерал. – Я вот был женат. Но я когда-то был до того занят войной, что в мире почти не жил. Она всегда меня ждала, но, когда девять лет назад она умирала, я не смог даже быть с ней рядом. Мы были тогда в Иране… а с ней только ребята и Джеки, вечная Джеки…
Тейлор, казалось, с головой ушел в воспоминания, по крайней мере взгляд его утратил фокус, остекленел. Однако генерал быстро взял себя в руки и даже усмешку из себя выдавил:
– А ведь если жен будет много, их все равно всех хоронить придется, понимаешь, о чем я?
– Да, сэр, – угрюмо ответил Купер.
Он был… нет, не разочарован, но неприятно удивлен тем, что генерал обсуждает с ним только глупые законы мормонов, вроде запрета на кофе или разрешения на многоженство. Нет, обсуждать с ним полтора года в плену у моджахедов Майкл тоже не хотел слишком, но это хотя бы было логичное любопытство!..
– А ваш Джозеф Смит, он – уж не сочти за святотатство – был, похоже, тем еще бабником! – фыркнул Тейлор и отхлебнул чая из кружки.
Майкл хотел было промолчать, но тут подумал – черт, а ведь это тоже может быть проверка! И если сейчас он спокойно «съест» колкость генерала насчет основателя религии мормонов, то это будет выглядеть весьма подозрительно. Поэтому, набравшись храбрости, Купер одарил собеседника хмурым взглядом и сказал раздраженно:
– Я, пожалуй, не был самым прилежным мормоном в штате, сэр. Но и слушать, как вы высмеиваете мою религию, не намерен. Так что если вам нечего мне сказать, то я с вашего позволения пойду.
На Тейлора пламенная речь Майкла, судя по всему, произвела ощутимое впечатление. По крайней мере Куперу удалось его заинтересовать. Вот только самого помощника это не особо радовало. Уж лучше бы Тейлор вообще не обращал на Майкла внимания, чем продолжал играть с ним в странную игру с одному ему ведомыми правилами.
Собственно, об этом Купер и попросил лидера Легиона – пусть не прямым текстом, но иносказательно. Вот только статусы их были настолько несопоставимы, что Тейлор мог легко проигнорировать слова собеседника и продолжить «эксперимент».
«Возможно, он уже раскусил меня, – думал Майкл, глядя на ухмыляющегося генерала. – И мои увертки для него – что предсмертные конвульсии мыши для кота: чем дольше продляться, тем даже веселей, итог-то уже все равно не изменишь, так что беспокоиться не о чем, а вот аппетит поднагулять можно порядком…»
– Прости, Майк, – сказал Тейлор вслух. Сочувствие его было почти искренним. – Увлекся. Просто я, как любой солдат, к религии отношусь весьма сложно. Я верю больше в то, что могу руками пощупать и глазами увидеть, а не в мифических персонажей. Ну да черт с ними, со всеми религиями мира. Иди уже, собирайся. Хокинс ведь опять тебя тащит с нами.
– Мне не в тягость, сэр, – честно сказал помощник капитана.
– Боюсь, в следующий раз нам может не повезти, как вчера, – усмехнулся генерал. – Так что ты на рожон-то особо не лезь, есть специально обученные люди.
Купер подождал еще немного, надеясь, что Тейлор скажет в конце что-то вроде: «Но все равно – спасибо» или хотя бы «Молодцом, Майк». Но нет: он совершенно позабыл о госте и, глядя перед собой, неспешно пил горячий чай.
Купер не разозлился, нет. В конце концов, он не был кисейной барышней, готовой пустить слезу, если молодой человек не отвечает ей взаимностью. Но обидно было, это Майкл отрицать бы не стал. Демонстрировать эмоции генералу, впрочем, не имело никакого смысла и даже более того – от такого порыва следовало непременно воздержаться во избежание насмешки или, еще хуже, презрения. Лучшее, что мог сделать Купер в той ситуации, удовлетвориться последней сказанной Тейлором фразой: говоря, чтобы Майкл не лез на рожон, генерал таким образом как будто проявлял заботу.
– Разрешите идти, сэр? – на всякий случай – ну а вдруг он просто снова забылся – спросил Купер.
