– Так, подождите минутку, подождите минутку.
Но никто ничего не ждет. Папа Хлои орет:
– Генной терапии? Да ради какого дьявола?
Хлоя, стоящая рядом со мной, возмущенно ругается. Из-за того, что в комнате столпилось столько людей, становится жарко и душно. Но я не могу заставить свои окаменевшие колени пошевелиться, и давно знакомое ощущение, будто я тону, снова сжимает мои легкие.
Ксавьер прочищает горло.
– Чтобы они стали более общительными и менее стеснительными.
Комната снова взрывается. Доктор Гордон мечется среди обезумевших родителей и кричит:
– Пожалуйста, успокойтесь. Я гарантирую, что «Nova Genetics» не занимается распространением незаконной генной терапии и точно не разрабатывает лекарство против стеснительности, что бы ни утверждал этот молодой человек.
Он поворачивается к Ксавьеру.
– Тебе должно быть стыдно, что ты поднял панику без всякой на то необходимости.
Ксавьер не отступает.
– У вас есть лучшее объяснение? Может, все из-за протухших гуидаков?
Лицо доктора Гордона густо краснеет.
– Остальные, пожалуйста, потерпите, пока я не разберусь с этим молодым человеком.
Он уводит Ксавьера в боковую дверь.
Некоторое время все молчат, пытаясь переварить происходящее, а потом комната взрывается возгласами недоверия. Папа Хлои хватает ее за плечи.
– А ты что? – кричит он ей в лицо. Тут я замечаю, что мама ринулась ко мне, и ее взгляд обжигает. Я прячусь за стулом, будто это может чему-то помочь.
Ее лицо излучает страх и ярость с такой силой, какой я никогда не видела.
– Ты что-нибудь знаешь об этом? – Она хватает меня за руку. – Врать больше нельзя. Это опасно.
Сдавшись, я поднимаю руки.
– Мы можем поговорить об этом позже?
Боковая дверь приоткрывается, и из-за нее высовывается голова доктора Гордона.
– Хлоя и Эйслин, вы мне тоже нужны.
Киэра хнычет.
– Почему мне не дали никакой генной терапии? Нечестно.
Все остальные смотрят на нас волками, когда мама тащит меня к двери, ведущей в коридор. Хлоя и ее родители пробираются следом за нами.
Доктор Гордон пристально смотрит на Ксавьера.
– Расскажи им то же, что и мне.
Ксавьер рассказывает:
– Три недели назад, некий исследователь предложил мне экспериментальную генную терапию под названием «харизма», или CZ88. Этот человек не показал мне, на какую конкретно комбинацию генов она воздействует, но я достаточно доверял исследованиям, чтобы согласиться. На следующий день я почувствовал себя по-настоящему сильным, я не боялся спросить у родителей, могу ли я записаться на курс искусства (который они считают пустой тратой времени для человека, который готовится поступать в медицинский вуз). И к тому же я перестал запинаться, когда говорил с людьми, пришедшими на секвенирование генома.
Он глотает слюну, и блеск в его глазах гаснет.
– А потом у меня начала болеть и кружиться голова. Я упал в обморок неделю назад, а потом еще раз – прошлой ночью.
Доктор Гордон потирает бровь.
– Так, а теперь я хочу спросить тебя еще раз. Кто тебе это предложил?
На секунду Ксавьер теряет уверенность.
– Я бы предпочел говорить об этом в более официальной обстановке.
Папа Хлои с потемневшим лицом приближается к Ксавьеру. Его голос сочится ядом.
– В присутствии адвоката например? Почему? Ты сам что ли сделал это с моей дочерью?
Ксавьер сжимает кулак.
– Нет.
Папа Хлои тычет Ксавьера в грудь своим коротким пальцем.
– Тогда перестань бродить вокруг да около. Кто за этим стоит?
Ксавьер смотрит на Хлою, а потом на меня. Я киваю ему. Тайну уже не сохранить. Нет смысла терпеть нападки от отца Хлои.
Ксавьер глубоко вдыхает.
– Доктор Стернфилд.
Доктор Гордон гневно восклицает:
– Лотта? Невозможно!
Ксавьер по-прежнему стоит прямо, как солдат, хотя я чувствую, как внутри у него все рушится из-за того, что ему пришлось предать своего руководителя и кумира.
– Я сам бы хотел, чтобы это оказалось неправдой.
Доктор Гордон поворачивается ко мне.
– А ты, Эйслин? Лотта давала что-то тебе?
Я нервно сглатываю.
– Хм…
Мама свирепо смотрит на меня.
– Правду. Немедленно.
Я вспоминаю безвольное тело Розы и говорю:
– Ага.
Раздается целый хор изумленных возгласов. Доктор Гордон обращается к Хлое:
– И тебе?
Хлоя скрещивает руки на груди.
– Доктор Стернфилд – чёртов гений. Ее лекарство подняло мою личность на новый уровень.
Ее отец рявкает:
– Этот гений должен сидеть в тюрьме.
Доктор Гордон ослабляет свой галстук.
– Пожалуйста, давайте установим факты, прежде чем кого-то обвинять.
Соседняя дверь открывается, и в коридор врывается волна шума. Вместе с Шейном и его отцом. Неудивительно, что это лекарство – причина выходок Шейна, того как он «собирал» девушек, но о чем вообще думала доктор Стернфилд?
Шейн пожимает плечами.
– Правда сделает нас свободными, верно?
Его история не отличается от нашей. На прошлых выходных доктор Стернфилд дала CZ88 ему, Розе и мне. Хлоя и Себастьян получили лекарство неделей раньше, а Ксавьер – еще за неделю до этого. Никто из нас не знал, что есть и другие.
Мама нервно дергает свое ожерелье.
– Нам нужно рассказать все врачам, теперь, когда мы знаем правду, – на последнем слове она смотрит в мою сторону таким взглядом, от которого птицы попадали бы с неба.
Доктор Гордон вертит в руках телефон.
– Сначала я должен позвонить Чарли и узнать ее версию событий.
Он уходит прочь.
Мама тянет меня в сторону от остальных. Ее горло пульсирует, а кожа густо покраснела.
– И ты позволила использовать себя как подопытного кролика для лекарства от стеснительности?
Вся тяжесть ее гнева обрушивается на меня.
– Доктор Стернфилд обещала, что оно безопасно. Она на нашей стороне. Ведь это благодаря ей Сэмми участвует в клинических испытаниях AV719.
Мама начинает шумно дышать.
– Поверить не могу. Эта женщина испытывала непроверенное лекарство? На детях? – Она раздраженно выдыхает. – Ты ведь всегда была такой благоразумной. А это все просто сумасшествие.
– А что, это и правда безумно – хотеть стать нормальной?
Хлоя и Шейн обмениваются теми же аргументами со своими родителями. Ксавьер, весь вспотевший, стоит, прислонившись к стене. Он выглядит жалко. Надеюсь, что он не упадет сейчас в обморок. Но он, как и остальные, встает по стойке «смирно», как только доктор Калдикотт подходит к нам по коридору.
Доктор Гордон обращается к ней:
– Как там Роза?
Я благодарна ему, что он в первую очередь спросил о Розе. Если только он не сделал это ради показухи.
Доктор Калдикотт выглядит мрачно.
– По-прежнему без сознания.
Она показывает назад, в комнату.
– Удалось узнать от них что-нибудь о генной терапии?
Доктор Гордон трет ладони друг о друга.
– Я пытаюсь осмыслить то, что они рассказали.
Она резко поворачивается ко мне и рявкает:
– Что случилось?
Я прочищаю горло и рассказываю ей о «харизме».
Хлоя стоит, уперев одну руку в бок.
– Обмороки и головные боли совершенно нормальны, просто спросите сами у доктора Стернфилд.
Доктор Калдикотт спрашивает:
– У кого?
Теперь очередь доктора Гордона.
– У моей дочери, которая руководит лабораторией в «Nova Genetics». Однако я в высшей степени сомневаюсь, что она могла принимать участие в чем-то подобном.
Доктор Калдикотт на мгновение замолкает, а потом прислоняется спиной к двери.
– После того, как я отпущу всех, кто не связан с этим лекарством, я поговорю со всеми вами. И на этот раз вы выложите мне всю правду.
Она пробирается в другую комнату.
Мама Хлои дергает ее
