Наконец, судя по прекращению подвоза материалов, строительство было завершено. Люди, которым теперь больше не угрожало быть навечно загнанными под землю, вздохнули свободно. Их совершенно не интересовало, что же находится там и для чего все это было нужно, они были рады забыть обо всем этом. Однако совершенно неожиданно на них, простых людей по всей стране, обрушилась другая напасть. Правители стали сильно ужесточать законы, особенно об уплате всевозможных податей и налогов. Должников, а также нарушивших другие законы теперь, как никогда раньше, беспощадно забирали в рабство.
Но этим дело не ограничилось. В стране началась спешная и повсеместная подготовка к войне. Мужчин подходящего возраста набирали в войско в огромных количествах, порой забирая насильно, при этом обещая, однако, щедрую плату. Набранных воинов обучали невиданным раньше изощренным и удивительно жестоким приемам боя и вооружали новым, особо приспособленным для лучшего поражения оружием. Вся эта подготовка проводилась как никогда тщательно и продолжалась несколько лет. Воинам и в самом деле хорошо платили, а условия их жизни в военных лагерях были гораздо лучше, чем раньше. Однако на других простых людей при этом легли дополнительные тяготы и поборы. Словом, вся страна теперь работала на предстоящую войну, которая, судя по размаху подготовки, обещала быть обширной и продолжительной.
И вот настал день, когда многочисленные хорошо вооруженные и прекрасно обученные войска вышли за границы государства и вторглись почти во все окружающие земли. Соседи были ошеломлены сокрушительным натиском и виртуозным боевым искусством египтян. Поэтому никто не смог оказать сколь-нибудь значительного сопротивления. Крепости падали одна за другой, целые армии сдавались в плен, правители в ужасе покорялись великому завоевателю. Однако правивший тогда фараон, ко всеобщему удивлению, не стал притязать на владычество фактически завоеванными государствами. Захватив неслыханно богатую добычу и угнав с собой несметное число пленных, опустошив тем самым огромные территории, войска вернулись в Египет. Казалось, великие города и дворцы их правителей, получивших такое богатство, засияют теперь непревзойденным блеском. Но, к большому своему изумлению и разочарованию, придворные вельможи, наместники, чиновники и городская знать получили лишь ничтожную часть захваченных трофеев и почти не получили рабов. Последнее обстоятельство было особенно удивительным, ибо пленных было захвачено такое множество, что, казалось, целью этих походов были именно они. Фараон лично распределял добычу, и это необычное распределение вызывало всеобщее глубокое изумление, а у многих и недовольство. Не менее удивительным было и то, что наиболее приближенные к нему вельможи, в большинстве, как обычно, его родственники, а также небольшая группа верховных жрецов, тоже не получивших почти ничего, горячо и единодушно его поддерживали. Почти все трофеи были розданы воинам, участвовавшим в этих походах. Щедрую помощь получили также семьи погибших. Пленные же были согнаны в окрестности столицы, где их разместили в наскоро обустроенных поселениях под усиленной охраной, с весьма неплохими условиями содержания.
Люди продолжали недоумевать и теряться в догадках о предназначении пленных, как вдруг произошло то, чего никто никак не ожидал. Из одного из поселений вывели несколько тысяч человек и, к ужасу окрестных крестьян, пригнали на окраину столицы к самому большому входу в подземелье. Там уже находился большой отряд воинов, выстроившись в несколько рядов по обе стороны от входа. Когда первые ряды пленных, пройдя между ними, подошли к самому входу, из маленькой ниши в камне, словно выйдя из стены, появился жрец. Повернувшись к воротам и воздев руки к небу, он произнес что-то длинное, витиеватое и совершенно непонятное. Массивные створки из цельных каменных плит, много лет закрытые наглухо, с негромким шумом разомкнулись, обнажив хитроумные запорные конструкции, и стали разъезжаться в стороны, исчезая в каменной толще. Воины опустили копья, направив их на пленных, а стоявшие в задних рядах приготовили луки. Охранники подали знак, и толпа ошеломленных пленников обреченно двинулась вперед, исчезая во тьме зловещего проема, и вскоре скрылась в нем. Отряд воинов, четко перестраиваясь, вошел следом. Последним в него нырнул жрец, после чего плиты, выйдя из стен, сомкнулись, словно гигантские челюсти, проглотив эту огромную толпу людей как ни в чем не бывало.
Вслед за этим событием, с промежутками в несколько недель, пленных из всех поселений поочередно через несколько больших входов стали перегонять в подземелье. Их место в поселениях занимали рабы, которые уже не годились для работ, а также попавшие в рабство за долги и преступления. Однако и они пробыли там недолго. Их постигла та же таинственная и ужасная участь: всех их бесследно поглотили бездонные и ненасытные, выдыхающие могильный холод пасти чудовищного, порожденного явно нечеловеческим разумом подземелья.
А вскоре после того как первые несчастные исчезли в его недрах, в городе и его окрестностях стали происходить еще более непонятные и наполняющие души ужасом явления. Сначала в одну из ночей, которая была особенно душной и тревожной для с трудом засыпавших людей, далеко в пустыне к юго-западу от города вдруг вспыхнуло, разлившись на полнеба, и горело до самого утра ослепительное зарево. Тогда кто-то вспомнил, что в одном из посланий работников, строивших подземелье, говорилось о широком и очень длинном подземном ходе, проложенном на большой глубине именно в том направлении. А спустя еще некоторое время уже в самом городе через промежутки времени примерно в месяц по ночам стало появляться призрачное сияние, исходившее, казалось, прямо из земли. Оно охватывало весь город и его ближайшие окрестности. Его испускало все: земля, вода, стены домов и другие сооружения. Выглядело оно настолько необычно, что его невозможно было описать. Оно не имело никакого цвета, оно было совершенно прозрачным, но в то же время прекрасно видимым. Оно ничего не освещало, но при этом, несмотря на темноту, в нем были прекрасно видны все предметы, ибо оно совершенно четко очерчивало и оттеняло их, отчего каждый из них неестественно ярко выделялся на фоне других. Эта картина в целом была настолько чужда глазу, что очень быстро утомляла его и вызывала мучительное чувство подступающего безумия. Поэтому люди в такие ночи старались без крайней нужды не выходить из домов, так как в них сияние почти
