Однако, понемногу успокоившись, я решил не торопиться с выводами. Ведь вполне могло оказаться, что видение было всего лишь сном. Поэтому я, конечно, не без усилия овладел собой и призвал себя не распалять преждевременно воображение и не тешиться призрачными надеждами, которые, вернее всего, скоро развеются. Ибо слишком уж простым был этот путь решения проблемы. Но в том, что им стоит попытаться пройти, я нисколько не сомневался и не допускал даже мысли о том, чтобы им пренебречь. Ведь лампа еще ни разу не обманула моего доверия. Мысли мои оборвало тихое посвистывание, и я понял, что друзья, обеспокоившись моим отсутствием после всех рассказов об этих местах, отправились на поиски. Выйдя из укрытия, я поспешил в лагерь, где, успокоив спутников, принял дозор. О сне не могло быть и речи, так как, во-первых, я был возбужден сверх всякой меры и с нетерпением ждал утра, а во-вторых, на удивление прекрасно выспался у завала. При этом я все ломал голову над тем, как бы правдоподобно преподнести товарищам открывшийся мне путь. В конце концов за утренней едой я поведал им о приснившемся мне сне, причем повторившемся дважды за ночь, что, несомненно, говорило о его пророческом свойстве. Это прозвучало убедительно и было почти правдой. Товарищи восприняли мои слова совершенно серьезно, нисколько в них не усомнившись, ибо пророческая сила ярких сновидений ни у кого не вызывала сомнений. Они выразили готовность предпринять попытку отыскать этот путь, даже если он окажется тупиком.
Мы свернули наш лагерь и торопясь, пока солнце не поднялось высоко, отправились по направлению к древнему некрополю. Я усердно напрягал память, и мой ночной путь в конце концов шаг за шагом всплывал из нее. Он оказался совсем неблизким, так как мы шли обычным шагом, а не скользили над землей с быстротой птицы, и добрались до «города мертвых» лишь к ночи. Но у меня к концу пути не осталось никаких сомнений в том, что мы идем правильно. Ибо за время его мне на глаза попалось немало вех, которые в моем призрачном путешествии лишь промелькнули передо мной, почти не отпечатавшись в памяти. Теперь же я то и дело ловил себя на том, что многие мелочи, попадавшиеся нам на пути, мне уже знакомы. Наскоро расположившись, мы, утомленные длинным переходом, крепко уснули.
Наутро мы отправились на поиски нужной нам постройки (назвать эти сооружения домами никак не поворачивался язык, хотя выглядели они роскошными дворцами). Полдня прошли в безрезультатных блужданиях по этому мрачному городу. Но вдруг я начал улавливать среди строений знакомые детали и неожиданно для себя перестал напрягать память, доверившись глазам и ногам. Двигался я совершенно отрешенно, как в том ночном видении, и наконец очутился перед арочным входом в одну из построек. Только здесь я опомнился и растерянно оглянулся на спутников, опасаясь, как бы они не усомнились в здравии моего рассудка. Но они взирали на меня с полным доверием, ожидая продолжения пути. Я оглядел арку, стараясь вспомнить, так ли она выглядела, но не смог: вероятно, потому что тогда не заострил на ней внимания. Поэтому просто направился в нее, вновь доверившись ногам. Я почти не смотрел по сторонам и не задумывался о выборе пути, будто он был для меня совершенно привычным. Очевидно, это и помогло мне выбрать его правильно, ибо сомнения, лежащие на поверхности сознания, не затмевали слабого, но чистого луча памяти, пробивавшегося из его глубин. И уже через некоторое время я стоял в низком проеме перед уходящей в глубину лестницей. Сердце мое отчаянно забилось, когда я подумал о том, куда приведет меня этот спуск. Но я овладел собой и, прежде чем сделать шаг вниз, повернулся к спутникам и сказал:
– Мы с вами сейчас стоим либо на пути, который никуда не ведет, либо на пороге великой тайны, о которой я знаю лишь самую малость. И я не догадываюсь, что на самом деле ждет нас там. Во сне мне явились удивительные вещи, но это был всего лишь сон, хотя он и указал нам путь. И я не знаю, что окажется лучше – правда или обман. Вы слышали рассказ о подземелье, и мой сон подтвердил его правдивость. И возможно, мы, проникнув в него, встретим не только то, о чем услышали. А может быть, и узнаем о таком, о чем лучше не знать, и встретим такое, чего не стоит видеть даже издали. Я шел сюда не за богатством и не ради развлечения, я пришел сюда именно за этим, и я готов к этому. Но вас я призываю решить каждому за себя, чтобы потом не пенять ни на меня, ни на свое безрассудство. Я не заставляю вас сейчас следовать за мной. Я благодарен вам за то, что вы разделили со мной этот путь, и буду благодарен, если вы останетесь ожидать меня у входа. Но если вы последуете за мной, я призываю вас приготовиться к чему угодно, может быть, даже к смерти. Ибо я в самом деле не знаю, что таится там, в глубине. Я готов ко всему, и я иду туда, ибо весь мой дальнейший путь лежит через это место. Я должен увидеть и узнать все, что я смогу увидеть и узнать, попав туда. А вернусь ли я назад, решит Аллах.
Пока я произносил эту жаркую речь, друзья взирали на меня без всякого удивления, словно уже слышали ее. Когда я закончил, Ибрагим, самый старший из них, сказал:
– Жизнь наша в последнее время была убогой и безрадостной, да и раньше мы не видели ничего, кроме войны. И мы уже потеряли надежду на что-то хорошее. Но пришел ты и своими рассказами возродил ее. Рассказав о чудесах, иногда происходящих в этом мире, ты пробудил интерес к нему, наполнив нашу жизнь хоть каким-то смыслом. Что может быть прекраснее, чем отправиться на поиски чудес, даже если они и не существуют? Ведь это помогло нам хоть на время забыть о нищете и невзгодах и дать волю душе. И мы были бы очень рады, если бы это путешествие не кончалось никогда, чтобы мы никогда не вернулись к тому жалкому существованию, из которого ты нас вызволил. И мы благодарны тебе за это. А о том, что ожидает нас
