Ребята попались жесткие. Об атаке я даже не мечтал. Ушел в глухую оборону и с напряжением чувствовал, как накапливается усталость, а каждый новый удар, отражение выпадов противников дается все тяжелее и тяжелее. И вот меч становится уже совсем неподъемным. Мне начинает казаться, что я уже не способен держать оружие, что все пропало и сейчас краснокожие нанижут меня на клинки, а потом освежуют труп и снимут скальп. И в этот момент просыпается второе дыхание. Умирать не хочется, тем более если авторами твоей смерти будут краснокожие.
Я слышу где-то рядом тяжелое дыхание Балу. Он рубится с гномами с упорством Железного дровосека. Но посмотреть, как у него дела, нет возможности. Тут отвлечешься хоть на миг, и на этом закончится все: и мир, и счастье и музыка, по крайней мере для меня.
Я вижу в глазах краснокожих уверенность. Они не сомневаются в своей победе, они уже празднуют ее, прямо здесь и сейчас. И меня охватывает злость, слепая и вездесущая.
В древности воины вводили себя в особое состояние, когда им было море по колено, и вражеское тысячное войско нипочем. Они шли напролом, не обращая внимания на глубокие раны на теле, часто не совместимые с жизнью, на распоротые животы и отрубленные руки. Шли для того, чтобы умереть, но лишь победив.
Вот и сейчас я почувствовал нечто такое, глубинное, звериное, поднявшееся из недр души. Я и не подозревал, что способен на такие чувства.
Краснокожие что-то почувствовали, увидели, быть может, в моих глазах. Но они были слишком уверены в своей победе, в своих силах и остались стоять, даже стратегию не поменяли. За что в итоге и поплатились.
Первый рухнул как подкошенный, когда мой меч проделал глубокую борозду в его не защищенном доспехом животе. Как он так опростоволосился? По глупости и самонадеянности, однозначно. Только что умело фехтовал, рисуя мечом замысловатые узоры в воздухе, и вот уже ловит руками свои потроха, забыв о бое и о своей подготовке.
Второй, увидев, какая участь постигла его коллегу и земляка, малость растерялся. И было с чего. Только что они режиссировали представление и были уверены, что этот спектакль продержится на подмостках минимум пару минут, максимум с четверть часа. На большее они и не рассчитывали. И вдруг такая подлость со стороны вселенной.
И вот уже краснокожий переходит в глухую оборону, не подпускает меня на расстояние удара, блокирует все выпады и не лезет на рожон. Перед глазами у него живое доказательство теоремы о преступной самонадеянности, за которой незамедлительно следует наказание.
Видя, что голиафянину требуется помощь, к нам спешат гномы, но их останавливает Балу. Он расшвыривает их как котят. Удар и один летит направо. Удар, – второй отправляется налево. И в это мгновение краснокожий показывает свой изъян, вернее я вижу его так явственно, что не могу не воспользоваться. Это как тайное знание, как способность с одного взгляда увидеть ключ в самом мозгодробительном шифре. У меня не было выбора. Я не мог не воспользоваться этим знанием. И я нанес удар. Пробив оборону краснокожего, меч впивается в плечо и отрубает левую руку. Кровь хлещет фонтаном. Голиафянин сереет на глазах и падает, поскользнувшись на своей крови.
Ужасный финал. Я не хотел его убивать, но у меня не было выбора. Либо он, либо я.
Тем временем Балу закончил показательную порку, и рядом с ним нет ни одного стоящего на своих двоих гнома. Все лежат вповалку, словно решили передохнуть после тяжелого трудового дня и послушать страшную сказку возле костра. А Балу выступал в роли доброго дядюшки рассказчика, но почему-то с окровавленным мечом в руках.
Одно радовало. Поверженные Балу противники будут жить. Он их основательно потрепал, но обошелся без тяжелых травм. В отличие от Сигурда, который не щадил своих братьев гномов.
Кибур тоже особо не церемонился. Он давно перешел в глухую оппозицию к великому торговому дому «Каррадан», и поэтому перешел от немого протеста к активным революционным действиям.
Два гнома обильно полили сокровищницу кровью. За такое хулиганство нас по головке не погладят. И теперь надо бежать отсюда, пока еще гномы не опомнились и не спустили на нас всех собак.
Даже если появление этого совместного патруля не дело рук Ярогора, в чем я почему-то был уверен, то теперь у него не будет выбора. Он просто обязан объявить на нас Большую охоту. Потому что мы мало того, что вломились в его сокровищницу, похитили бесценный артефакт, пускай это даже и подделка, дешевая копия, не стоящая и ломаного гроша, так мы еще и накрошили в капусту его сотрудников из числа охраны. А это уже серьезное преступление, за которое Степан Викторович по головке нас не погладит.
– Уходим. Надеюсь, они еще не включили тревогу. Иначе нам крышка.
Я первым бросился в сторону выхода.
– Канатоходцы, не боись, прорвемся! – радостно заревел Кибур, обгоняя меня.
Сигурд шел за ним след в след.
Я позволил им возглавить нашу процессию. В конце концов, они тут лучше разбираются.
Мы пронеслись по каменному туннелю со сталактитами со скоростью спринтеров и вылетели в тамбур. «Цербер» все еще молчал. Мы скатились по ступенькам на этаж ниже и столкнулись с нашей припрятанной тележкой.
Сигурд выгрузил артефакт из вневременья на тележку и заявил:
– Дуйте по коридору направо, там есть еще лифты. Спускайтесь вниз, и в Бункер. А мы тут шороху наделаем, внимание олухов отвлечем.
– Ребята, как же так? – попытался я возразить. Но слабо и неумело.
– Делайте, что вам говорят. Вместе нам не уйти. А если вы прижмете Тень к ногтю, и сможете заявить о преступлениях «Голиафа», то и нас спасете. Если не погибнем, Ярогор попытается замять дело, дождется, пока СББ свою часть партии не сыграет. Не станет он нас сразу под топор подводить. Не выгодно ему это, – попытался объяснить Сигурд.
А Кибур церемониться не стал, схватил меня за грудки, для этого ему пришлось встать на цыпочки, да как рявкнет:
– Бегом марш отсюда!
После такого я не посмел ослушаться. Балу же давно летел с тележкой по указанному направлению.
ГЛАВА 52
Ази нервничал у входа в ресторан, ждал нас. Борода клочками в разные стороны, глаза бешеные. Увидев нас, он бросился навстречу, заламывая руки.
– Что у вас там стряслось? Вся Цитадель ходуном ходит. Говорят, на последних этажах стрельба какая-то. Что там? Наследили, черти полосатые.
Балу смерил Ази долгим взглядом, но ни слова не проронил.
– А где Сигурд и Кибур? Что с ними?
– Наверху остались. Прикрывают отход. Скоро должны вернуться, – ответил я. Хотя не очень верил, что им удастся вырваться.
Если уж вся Цитадель ходуном ходит, то перекроют все отходы да
