Тут мне в голову пришла неожиданная мысль.
– Слушай, Володя, давай тебя на работу устроим, – предложил.
Вовка от неожиданности хлебнул лишнего и закашлялся.
– Да ну нах! Не хочу я работать, меня, может, в конце сентября в армию призовут.
– А если не призовут, чего будешь делать? Мама-то твоя ничего не скажет, а батя у тебя бывает суров, наслушаешься всякого.
– Ну и куда ты меня запихнуть хочешь? – полюбопытствовал приятель.
– Тут у нас через дорогу плодоовощной магазин, его директорша недавно плакалась, что не может найти грузчика-фасовщика, за этот год несколько алкашей выгнала. Тебе-то какая разница, кем два-три месяца работать. Зато одни женщины вокруг, прямо как у меня. – Я незаметно кивнул в сторону Зины Бахиревой, несущей поднос с заказом.
Вовка глянул в ее сторону и решительно выдохнул:
– Согласен, когда пойдем устраиваться?
– А чего идти, – удивился я. – Евгения Ивановна вскоре на обед к нам зайдет, тогда и поговорим.
– Вот-вот, – вернулся Вовка к старой теме. – Ты теперь всех директоров торговых точек знаешь, за руку с ними здороваешься.
– А тебе кто мешает? – удивился я. – Начнешь работать в магазине, сначала фасовщиком, зарекомендуешь себя, в продавцы могут перевести. Поступишь на заочное отделение, получишь диплом, все пути открыты.
– Что-то у тебя слишком легко получается, – проворчал друг. Но я заметил, что нарисованные мной перспективы ему пришлись в нос.
Евгения Ивановна без особых сомнений согласилась взять Вовку на работу, расстроил ее только один факт, что нового работника почти стопроцентно заберут в армию.
Довольный Третьяков понесся домой за документами, я продолжил работу, когда в бар заглянул возбужденный Виноградов. Обычно в свой выходной день он в баре не появлялся.
– Привет, – сказал он, подходя к стойке и дыша легким запахом перегара. – Слышь, Санек, мне тут одну лабуду предлагают. Ты умный парнишка, может, что посоветуешь. Стоит связываться, не стоит, да по цене тоже, чтобы не пролететь.
– Ну, и чего тебе предлагают? – уныло спросил я, все мои чувства вопили, что дело пахнет керосином.
– Двадцать штук икон, – громким шепотом на весь бар сообщил Гена.
– Не здесь, – сквозь зубы процедил я, мельком оглядывая зал. Вроде бы никто на неосторожные Генкины слова не отреагировал. Я позвал Лену и попросил подменить меня на пятнадцать минут.
Не успели мы зайти в подсобку и закрыть за собой дверь, как Виноградов начал возмущаться.
– Саня, что за дела? Ты чего так зассал? Сейчас, говорят, на иконах можно денег поднять прилично. А мне надежный приятель дело предложил. Он в деревню в глухомань, Пудожский район, ездил, там у него бабка умерла. Он, когда шарил по дому, иконы на чердаке нашел, да еще в окладах серебряных. Говорит, хотел в музей продать, так ему там по пять рублей за икону обещали. Я бы у него все оптом забрал, потом финикам втюхал или морякам, они в загранку пойдут, там найдут куда деть.
– Гена, скажи, пожалуйста, тебе денег не хватает? – спросил я. – Насколько мне известно, у тебя капусты на руках прилично остается. Зачем тебе эти проблемы? Сам подумай, если бы тебе одну икону предложили, ну две, это понятно. Но то, что он двадцать икон на чердаке нашел, вранье. Дурит он тебя. Разводит по полной программе.
– Чего делает? – переспросил Генка.
«Тьфу! – ругнулся я про себя. – Опять жаргон не тот».
– Ну, наё…вает он тебя, понял? Скорее всего, грабанули они какую-нибудь церквушку, а тебе ворованный товар хотят сбыть.
– Ну, и что, – не понял Виноградов. – Не я же крал, мне до фени.
Я усмехнулся.
– Так ты скупщик краденого получаешься, для таких умных тоже статья предусмотрена. А финнам толкнешь – уже КГБ тобой займется.
Вообще меня проблемы Виноградова не волновали. Взрослый парень, отслуживший армию, пусть разбирается со своими вопросами сам, просто не хотелось, чтобы у нас на работе начались всяческие разборки с правоохранительными органами. Хватало и без них пожарных, СЭС и прочих товарищей.
Я отработал всего полтора месяца и то знал их всех в лицо.
– Короче, Гена, я тебе советую не лезть в это дело, через неделю весь город будет знать, что бармен в «Кавказе» иконами фарцует. Других советов, извини, дать не могу. А сейчас извини, мне работать надо, – с этими словами я поднялся и направился в бар.
Виноградов в раздумьях поднялся и пошел вслед за мной.
«Генка уйдет, сразу сбегаю, позвоню из автомата Незванцеву, – думал я, потряхивая шейкер. – Тут такое дело, хрен его знает, может, Генку втемную меня задействовали проверить, а может, и не втемную. В любом случае надо звонить, даже если никто никого не проверяет. Сто процентов Генкин друган церковь грабанул. Просто не принято сейчас писать об этом в прессе. А мне точно неприятности не нужны».
По сумрачному лицу трезвеющего Виноградова было трудно определить, что он решил. Было бы неплохо, если бы он послал своего приятеля куда подальше. Но это была уже не моя забота.
Через час я стоял в ближайшей телефонной будке и разговаривал с Незванцевым.
– Валера, с комсомольским приветом! Это Александр Сапаров. У меня есть новости для нашего общего знакомого. Ну, и хотел бы переговорить на интересную тему, но это тоже не телефонный разговор.
Фраза «не телефонный разговор» звучала часто в эти годы. Понятно почему: любой владелец телефона, подняв трубку, мог услышать совершенно посторонние голоса. Естественно, особо распускать язык никто не хотел. И вообще, память о тридцатых годах была еще жива в народе.
– Рад тебя слышать, Александр, у тебя неотложные вопросы для знакомого? Или не к спеху?
– Ну, мне сложно решать, думаю, желательно быстрей, – замялся я.
– Понятно, тогда к тебе подойдут сегодня, ближе к вечеру. Ну, а по интересной теме можем поговорить с утра, насколько я
