– Отлично, я действительно не работаю, подойду часам к десяти.
Ближе к шести часам в бар зашли двое молодых мужчин. Воспользовавшись моментом, они встали у стойки так, что к ней было сложно подойти. Уж очень у них были широкие спины.
Заказав по коктейлю, они завели разговор, в ходе которого я в двух словах сообщил о сегодняшней беседе с Виноградовым.
Мужики выслушали мои слова без особых эмоций, но пару раз переглянулись с таким видом, будто им что-то известно.
Ушли они не сразу, посидели немного за столиком, выпили кофе да поулыбались симпатичным девчонкам.
Я же продолжил работать, не испытывая абсолютно никаких мук совести из-за заложенного напарника, хотя в душе надеялся, что тот откажется от подозрительной сделки.
Как-то незаметно шло время. Поэтому, когда в конце сентября в квартире раздалась трель дверного звонка, я с удивлением увидел в дверях угрюмого мужика с бумагами в руках.
– Сапаров Александр Юрьевич, – спросил он, уткнувшись в список.
– Да, это я.
– Вам повестка, распишитесь, – с этими словами он сунул мне фанерку с приколотым на нее листком. Я расписался, и мне вручили клочок бумаги.
– Ну, что там, Саша? – раздался из комнаты голос мамы.
– Ничего страшного, мне повестку из военкомата принесли, – сообщил я, закрывая входную дверь.
– Какую повестку? Тебе же еще восемнадцати лет не исполнилось! – заволновалась мама, выходя в коридор.
– Не переживай ты так, – спокойно ответил я. – Пока только извещают, что на следующей неделе начинается учеба в ДОСААФе на водителя.
Из комнаты вышел отец и, прищурившись, глянул на меня.
– Ну что, дождался наконец? – с зевком спросил он.
– Ага! Вы опять от меня что-то скрываете! – разозлилась мама. – Я всегда все последняя узнаю. Юра, рассказывай немедленно, что опять Сашка придумал?
Батя пожал плечами и снова зевнул:
– А что рассказывать… Я недавно в гастрономе Олега Жилина встретил, тот и доложил, что Сашкец приходил к нему еще в июне, просил послать на учебу. Хотел рассказать тебе, да и забыл. А сейчас услыхал про повестку и вспомнил.
Услышав отца, мама сразу переключилась на него.
– Что тебе надо, ты все помнишь! А что касается родного сына, сразу забываешь! Даже до дома не донес!
Отец скривился и удрал к телевизору. Мама, забыв про меня, последовала за ним, продолжить свои нотации. Моя учеба в ДОСААФе ее уже не интересовала.
На следующее утро я подошел с повесткой к Наталье Петровне.
– Ну что же с тобой делать? – вздохнула она. – С военкоматом не поспоришь. Так понимаю, что расписания учебы у тебя нет. Поэтому с понедельника дам тебе пару отгулов. Надеюсь, за это время сможешь разобраться, что там и как. После отгулов придешь, мы график переделаем. Пусть Виноградов работает, свои грехи замаливает. Он пока холостой, дома жена с детьми не ждут.
Генка отреагировал гораздо эмоциональней на мой рассказ.
– Да ты чё! И на легковую машину будешь учиться?! Ну ты дал! Чего? Еще и мотоцикл? Охренеть не встать! Нормалек, на шару три категории получишь. Ну, что делать, иди учись, я в свое время не догадался такую штуку провернуть. Вообще, вам, салагам, везет. Я три года от звонка до звонка лямку тянул. Вам всего два года служить придется. Не успеешь начать, а уже дембель.
Я слушал его и думал, как хорошо, что он послушался моего совета и послал приятеля с иконами подальше.
Взяли того через пару дней после моего звонка. Генку вызывали в милицию, правда, ограничились одним разом.
Я же после беседы с Незванцевым понял, что мне крупно повезло. Он конкретно ничего не рассказывал, скорее всего, сам ничего толком не знал, но намекнул, что эти придурки, до того как обратиться к Виноградову, обошли всех кого могли. И в органах настойчиво ждали дурака, согласившегося взять злосчастные иконы. Но после моего звонка решили больше с этим делом не тянуть.
Гена после похода в милицию пару дней ходил сам не свой и неоднократно угрожал поставить мне бутылку за хороший совет. Думаю, если бы он знал о моем звонке, таким бы добрым не был.
Лена, узнав о моей учебе, особо не обрадовалась. У нее тоже с октября начинались занятия. И находить время для встреч стало трудней.
Еще в августе я побывал у нее дома, познакомился с ее тетей. Агафьей Тихоновной. Поначалу она отнеслась ко мне с подозрением. Но мне удалось втереться к ней в доверие достаточно быстро. Для этого всего лишь стоило внимательно слушать пожилого человека и в нужный момент кивать головой.
В последнее время я приноровился в выходные дни приходить к ним с утра. Приносил с собой фруктовый тортик, очень уважаемый старушкой. Затем мы втроем пили чай под ее воспоминания. Потом мы с Леной удалялись в ее комнату, а Агафья Тихоновна увлеченно занималась обедом.
Я же осторожно знакомил Лену с достижениями цивилизации в сексе. Нельзя сказать, что все продвигалось достаточно быстро, но все же прогресс был значительный. Девушка была поражена открывающимися перспективами, ведь при них можно было оставаться девушкой и, главное, не беременеть. Об этом нам каждый раз напоминала тетя, когда мы вдвоем уединялись в комнате.
В понедельник, седьмого октября, я, как образцовый допризывник, прибыл в ДОСААФ для прохождения обучения.
По пустынному двору гаража уже бродили такие же, как я, парни, ежась от холодного ветра. Из открытых гаражных ворот доносился сочный мат водителей. На нас никто не обращал внимания. Постепенно все столпились у железной бочки, на которой было написано «Курилка».
Вскоре завязались оживленные разговоры, перемежающиеся матерком.
Я же зашел в гараж, чтобы полюбоваться, на чем мне придется учиться.
Выбор откровенно не баловал. Две развалюхи четыреста восьмого «москвича», такая же двадцать первая «волжанка» с отломанным оленем и мотоцикл «Урал» с коляской. Зато грузовая линейка радовала глаз. И я сразу прикипел к новенькому ГАЗ-66.
«М-да, не жалеет денег страна на учебу, таких машин в армии еще немного, а в ДОСААФ они уже есть», –
