Кто именно попробует это сделать — Олег не знал, но знал одно — его попытаются обдурить все, кому не лень. И ему нужно противостоять целому миру.
Паранойя? Может быть. Но… «если у вас паранойя, это не означает, что за вами не следят!».
Глава 3
Лавка приемщика артефактов находилась не очень далеко от трактира, так что Олег решил не переодеваться, идти так, как есть, — в красивой кожаной куртке. Ни боевых ботинок со стальными носами, ни меча — только нож наподобие армейского штык-ножа.
Как объяснила Севия, для мужчины выходить без ножа — это все равно как если бы он вышел без штанов. Неприлично и даже смешно. Нож на поясе — это знак того, что ты свободный человек, а не раб. Только рабы не могут носить оружие. Хотя если по разрешению хозяина и в его присутствии — разрешается. Тогда всю ответственность за их поведение несет хозяин. Как за собаку, которая может покусать, отвечает ее владелец.
В этом мире впервые в жизни Олег увидел рабов. Когда он в сопровождении своих «учеников» вышел на деревянный тротуар, мимо как раз проводили целую процессию людей, все — в стальных ошейниках, с которых свисали короткие цепочки, удерживающие небольшие бирки с выбитым именем хозяина и «кличкой» раба. В остальном — люди как люди — женщины, мужчины, подростки разного пола и даже дети. Некоторых детей, совсем маленьких, люди держали на руках, и те тихонько сидели, прижавшись к груди отца или матери, испуганно глядя по сторонам.
Рабов было человек пятьдесят, все закованы в железо и прикреплены к одной длинной цепи, пропущенной сквозь специальное «ухо» на каждом ошейнике. Не были прикованы к цепи только самые маленькие ростом — подростки и совсем дети, — в противном случае они бы просто удушились, повесившись на своем ошейнике. Они просто шли в толпе, рядом со своей родней — усталые, изможденные.
Олег заметил, что высоким мужчинам приходилось идти сгорбившись, чтобы не задирать проклятую цепь высоко и не душить товарищей по несчастью, и почему-то подумал о том, что он бы не был в этой толпе высоким и ему бы не пришлось так нагибаться. Иногда не очень высокий рост — это даже хорошо.
Он тут же выругал себя за дурацкие мысли. А еще — ему ужасно захотелось вжарить огнешарами по шагающим впереди и сзади разукрашенным перьями стражникам, презрительно поглядывающим на жителей города.
Так захотелось, что правая рука его непроизвольно зашевелилась, приподнялась и начала выписывать какой-то знак, после чего в воздухе проявилась красная, ясно видимая даже в дневном свете завитушка.
— Стой! Что ты делаешь?! — Севия вцепилась в его руку и повисла на ней. — Ты погубишь всех нас! Прекрати!
Олег посмотрел на нее, посмотрел на свою руку, на которой висела девушка (а он будто и не заметил ее веса), и выпрямился, расслабившись. Его трясло. Нет, не от того, что он понял, как близок был к огромным неприятностям. Вернее — не только от того. Он увидел то, от чего современный человек, воспитанный в свободном обществе, должен прийти в ужас, если только он не совсем бесчувственная скотина.
Только в исторических книжках или в веселой фантастике рабство — это интересно, забавно и само собой разумеется. Ну что такого — рабы и рабы! Нормально! А вот когда видишь это, когда представишь себя на месте этих людей — волосы поднимаются дыбом. Это на самом деле скот. Разумный скот. А что делают со скотом? Да все, что угодно! Бей, мучай, режь, кромсай — и никто тебе и слова не скажет! Потому что это твоя собственность. Рабство — это на самом деле страшно. И, возможно, единственным большим достижением земной цивилизации было именно уничтожение рабства. Хотя бы частичное…
— Должники! — пробурчал кто-то, стоявший рядом, у стены дома. — Целую деревню продали, негодяи! Неурожай был, задолжали, вот хозяин земли и продал их в рабство.
— А что же они не бежали?! — не выдержал Олег. — Не дрались?! Почему пошли как скот?!
— Дурак ты, парень. — Говоривший, седой мужик лет шестидесяти, покосился на Олега. — У них жены, дети. Драться будут — жен, детей замучают. А победить все равно не смогут. Против регулярной армии разве попрешь? Ни оружия, ни умения… и э-э-эх, да что там говорить! И так уже лишнего наговорил!
Мужчина махнул рукой и пошел вдоль по улице, поправляя на плече корзину с какими-то овощами. Олег же пошел дальше, чувствуя, как отступает волна гнева, затопившая его мозг. Вот же в самом деле — Бешеный! Так его назвали эти скоты в Мертвом городе. Едва не сорвался. Надо сдерживаться, как бы не погореть на эмоциях!
М-да… интересное «наследство» ему оставил Сергар. В виде своего необузданного, яростного нрава.
Лавка скупщика редкостей немного напоминала земной ломбард, только без видеокамер, толстенных стальных дверей с электрозамками и непробиваемых стекол, за которыми прячется приемщик и вся его шайка аферистов, наживающихся на людских проблемах.
Впрочем, толстенные двери присутствовали и тут, хотя и не целиком из стали, но окованные тяжелыми стальными листами. Полицейского с дурацкой резиновой дубинкой на поясе здесь заменяли два охранника — оба звероподобного вида, клоны тех охранников, что Олег видел в трактире. На их плечах можно колоть кирпичи, ножищи в стальных поножах — как из фильма про рыцарей Крестовых походов. Оружие тоже, как у трактирных охранников, — дубинки, мечи, ножи, но вдобавок к ним еще и колючие шары на цепи, приделанной к рукояти. «Моргенштерн», вроде бы так называлось это оружие, или кистень — если по-русски. Олег читал об этой штуке, о страшном оружии, от которого нельзя укрыться даже за щитом. Шар на цепочке просто огибает щит и бьет по башке того наивного албанца, который за этим щитом и спрятался. Научиться владеть этой штукой можно всего за полчаса-час. Даже эксперимент такой некогда провели — группе студентов
