— Не хочу я никого перемещать! — запротестовал Олег. — Мне вообще это все противно! В кого переселять-то?! В рабов?! Кто добровольно согласится вселиться в тело старика и отдать свое тело какому-то старому придурку?!
— Это как попросить… — усмехнулся лавочник. — Всякое бывает. А насчет рабов — да, мне это тоже противно. Зеланские штучки! Деревнями уже угоняют в рабство! Твари! Скоро мы все у них будем рабами! Убивать надо гадов!
— Чего ты тут развоевался? — Женщина подошла незаметно, и первое, что увидел Олег, — ее круглый, как футбольный мяч, живот. Беременная!
— Да так… ветерана встретил! Служили вместе… воевали, — широко и счастливо улыбнулся лавочник, держа руку женщины в своей лапище. — Ребята, это моя любимая жена, Марика! Ради нее и работаю! А так бы или спился, или…
— Стерся бы о продажных девок! — мелодично рассмеялась женщина и посмотрела на мужа черными оленьими глазами. Она была не красавица, да и беременность женщин редко красит, но от нее исходила такая волна домашнего уюта, такой спокойной радости и довольства, что Олег откровенно позавидовал. Кому-то достаются такие славные, домашние хозяюшки, а кому-то — стервы, предательницы и обманщицы! Разве это справедливо?!
— Да, будь у меня такая жена, я бы тоже открыл лавку и сидел тихо-тихо, нигде не отсвечивая! — вздохнул Олег, и лавочник с женой весело рассмеялись.
— Нет уж, братец, опоздал! Хе-хе-хе… ищи свою! И присмотрись, запомни — какой должна быть ПРАВИЛЬНАЯ жена! Хе-хе-хе… где-то ходит по миру, и не знает, что она твоя! А ты ее найди! Я-то нашел! Обязательно найди!
Через десять минут, распрощавшись с лавочником, предлагавшим попить вместе чаю и повспоминать былые боевые дни (боже упаси!), Олег и Севия вышли из лавки вместе с сердитым, изнывавшим все это время от скуки Савахом.
— Ну что вы там застряли?! Я чуть с тоски не сдох! — Савах бросил быстрый взгляд на серьезных и даже мрачных спутников и, удивленно подняв брови, спросил: — Да чего вы как кол проглотили?! Что там было? О чем говорили?
— Наш друг, как оказалось, — известная личность, и его третье имя — «Бешеный», — невозмутимо ответила Севия. — А еще наш «Безумный котел» стоит огромных денег — сотни тысяч золотых.
— Мой «Безумный котел»! — ухмыльнулся Олег. — Мой!
— Нет, наш! — так же невозмутимо ответствовала девушка. — Не забывай, что десять процентов от этого артефакта принадлежит нам с Савахом. Ты сам заключил этот договор. Будешь его оспаривать? Помнишь, как мы договорились? Что десять процентов от всех ценностей, что у тебя сейчас в рюкзаке. Договорились? Было?
— Было… — признал Олег, невольно вздохнув. Он так-то не был особо жадным парнем, но вот так запросто отдать пришедшее в руки огромное богатство — ни за что ни про что — это было верхом глупости. Но он на самом деле договорился! И что теперь делать?! Выполнять договор!
— Вот как только быть с тем, что я не хочу продавать этот артефакт? — Олег вопросительно поднял левую бровь. — А раз я его не продам, значит — не будет денег. А раз не будет денег — значит, и не будет выплаты. Так?
— Так! — вступил в дело Савах. — Вот только есть одно обстоятельство. Ты можешь этот артефакт сдавать в аренду.
«Подслушивал, мерзавец?» — подумал Олег.
— …и получишь за него деньги. И десять процентов с этих денег принадлежат нам. Раз десять процентов артефакта — наши.
— Ты откуда такой мелкий и такой наглый?! — нахмурил брови Олег. — Кто тебя научил этому крючкотворству?
— Отец! — ни секунды не задумываясь, ответил разом помрачневший мальчишка. — Меня с детства учили вести хозяйство, торговать, ну и всяким там юридическим премудростям — тоже! Я ведь наследник! А наследник должен заменить отца, когда тот покинет этот мир, и знать все, что нужно знать аристократу. Например, то, откуда берутся дети! Хе-хе-хе…
— Только не говори, что отец и в постель тебе подкладывал девицу! — присвистнул Олег и поперхнулся, глядя на пунцовое лицо молчащей Севии. — Да ладно! Мальчишке?! Это еще что за педофилия?!
— Я не знаю, что такое… пидо… пидофелия! — с трудом выговорил Савах. — Но у нас мужчиной становятся тогда, когда уже могут осеменить женщину. Я — могу! И да — отец присылал мне опытных женщин! Они меня учили! И в отличие от моей сестры-девственницы, я разбираюсь, кто откуда взялся и что зачем делается!
— О Создатель! Ну почему ты сохранил этого маленького говнюка, а не Лору или Анну! — простонала Севия, закатывая глаза. — Ну как было бы тихо, спокойно! А с ним одни проблемы!
— И ты была бы наследницей первой очереди! — скривил губы Савах. — Потому что осталась бы одна! Точно, умная Севия! Молодец!
— Честно сказать, мне вас противно слушать, — нахмурился Олег. — Вам что, не жалко отца? Сестер? Вас только деньги волнуют, что ли?! Вы монстры какие-то, а не люди!
— Не говори ерунды! — вздохнула Севия. — Жалко, конечно! Но мы не можем себе позволить плакать и стенать! Мы из древнего рода воителей, нас учили, что самое главное — сохранить род! Сохранить родовую честь! А все эмоции потом! Мы потом оплачем нашу родню. Когда набросаем на их могилы куски тел наших врагов! Когда помочимся на головы мертвых врагов! Когда…
— Вот этого не надо! — быстро проговорил Олег, опасаясь, что сейчас пойдет продолжение описания всевозможных глумлений над трупами врагов, среди которых дефекация будет самым невинным способом отомстить проклятым супостатам. — Месть местью, но не надо опускаться до всякой гадости! Убил — да и хватит! Пусть себе покоится в мире!
— А чего такого-то? — удивленно заметил Савах. — Даже эпические герои не брезговали помочиться в рот мертвому злодею! Вот, послушай… из поэмы о Виральде, победителе суккаров: «И схватил Виральд отрубленную голову воителя саккаров, и разверз его вонючую пасть, и достал он…
— Все! Заткнись! Какая мерзость! — прервал Олег занимательную декламацию и, ненароком посмотрев на Севию, увидел, что она тихо хихикает, отвернувшись и зажав рот руками. — Мерзавцы! Разыграли, да? Ты этого хренова Виральда только сейчас и придумал, негодяй! Интересно, часто тебя папаша сек?!
— Примерно раз в неделю! — секунду подумав, выдал Савах. — Кстати, ты думаешь, это добавляет сыновней любви? Папаша был еще тем козлом! У меня и жизни-то
