«Здесь не тюрьма, – вспоминаю я. – Здесь убежище».
Интересно, где в этом убежище ванная?..
Краем глаза я ловлю свое отражение в зеркале старинного трюмо. Увиденное ужасает. Я открываю все ящики подряд, но они, как назло, пусты, только в нижнем сиротливо приютились чернильница и деревянная ручка с пером на конце. Скрутив грязные волосы в узел, я закрепляю их на затылке этой самой ручкой и отправляюсь на поиски благ цивилизации.
Меня не покидает чувство, что вокруг – музей, где экспонаты можно трогать руками и даже переставлять с места на место. Еще здесь пахнет невообразимой смесью туалетной воды и всевозможных дезодорантов. Сквозь шлейф парфюмерной лавки едва пробивается запах еды – колбаса, что-то жареное, кофе… Проглотив слюну, я оставляю за спиной рабочий кабинет, из которого можно выйти сразу в четырех направлениях, прохожу через небольшой пустой коридор и оказываюсь в столовой. Портрет Рихарда Кляйна встречает меня усмешкой узнавания. А может, это горькая ирония хозяина, свысока взирающего на разруху в собственном жилище.
Я словно оказываюсь в школьной столовой. Воздух звенит от голосов на разных языках. Стол завален грязной посудой, и повсюду подростки – они стоят, сидят, болтают с чашками в руках. Кто-то молча жует с огромными наушниками на голове, кто-то на бегу хватает кофейник и скрывается за противоположной дверью. Меня замечают две почти одинаковых девушки с блестящими от загара плечами и прическами спортсменок по синхронному плаванию, одна из них дружески машет рукой. Я слышу «Ola», «Bonjour», «Dzien dobry» и что-то еще, что интуитивно понимается как приветствие, бормочу заученное школьное «good morning» и протискиваюсь к окну, где к огромной своей радости замечаю Ольгу – она сидит на софе, уютно поджав под себя ноги, и смотрит в книгу. Я устраиваюсь рядом в той же позе. Бутерброды, лежащие на кофейном столике рядом с нами, пахнут просто умопомрачительно.
– Бери, – говорит Ольга, не иначе как третьим глазом разглядевшая плотоядное выражение моего лица. – Кофе тоже, я еще не пила.
Я набиваю полный рот хлеба, хватаю с подноса тарталетки и одну за другой отправляю их за щеки. Заливаю все это остывшим латте и невнятно благодарю. Ольга кивает в знак того, что услышала.
– Если хочешь добавки, – говорит она, – надо попросить Эрну. Ее можно найти в кухне на первом этаже, а можно подождать, пока она сама сюда придет. Но вообще лучше завтракать позже, по утрам здесь сумасшедший дом. С ужасом думаю о том, что начнется в сентябре…
Тем временем на дорожке, ведущей к фонтану, появляется несколько ребят со спортивными сумками на плечах. Громко переговариваясь, они идут к микроавтобусу. Дверь плавно отъезжает в сторону. Сквозь тонированные стекла невозможно разглядеть, есть ли внутри кто-то еще.
– Куда это они?
Ольга мельком смотрит в окно и снова утыкается в книгу.
– На пляж.
– И у всех есть ключи?
– Разумеется. Если тебе нужно в город, заранее предупреждай об этом Эриха, он включит тебя в расписание.
Признаваться в том, что я все еще ограничена в свободе передвижения, отчего-то неловко. Пора бы обсудить это с Бесковым, думаю я и с тоской вскормленного в неволе молодого орла наблюдаю за тем, как очередная стайка парней и девчонок скрывается в автобусе. Несмотря на убийства и постоянные разговоры о шеффенах, они вовсе не выглядят напуганными. А ведь все они – рейстери. Уж не пытается ли Бесков, собрав их в «убежище», отмолить таким образом свою грешную душу?
– Разве это не опасно?
– Ну… – Поняв, что я так просто не отстану, Ольга наконец-то посвящает мне все свое внимание. – Нельзя же просто взять и запереть нас в доме. – С этим я могла бы поспорить. – Они останавливаются в «Эльсбет». Это бывший немецкий пансион, сейчас там хозяйничают Тимур и Амина, и горе тому шеффену, который посмеет к ним сунуться. Да и Эрих в случае чего защитит.
– Швырнет в противника пустую пивную банку?
Ольга хмыкает.
– Это тоже, но если ты не знаешь – он месмерист. Вот так посмотрит, а потом скажет… – Она не моргая глядит на меня широко раскрытыми голубыми глазами и с неповторимой интонацией магистра Йоды произносит: – «Оружие убери! Плохого не сделаю. Знать хочу, зачем ты здесь?»
Все это нисколько не вяжется с образом водителя микроавтобуса. Прямо сейчас он как раз вразвалочку подходит к ограде, неся перед собой пивной живот. Машет рукой перед массивной стойкой, увенчанной коваными дубовыми листьями, и не спеша возвращается за руль.
То, что происходит вслед за этим, выглядит сюрреалистично. Переплетенная на модерновый манер решетка словно вспыхивает без огня. Болотная дымка окутывает каждый прут и тянется к небу. Транспорт трогается с места, плавно разгоняется и…
Я не выдерживаю напряжения и вскакиваю ногами на софу. Полная пассажиров дьявольская колесница исчезает в зеленом тумане и сейчас уже наверняка толкается в пробке на Вагнера в направлении Ленинградки, чтобы встать на курс к побережью по А-192. Стоит ей только пройти сквозь ограду, спецэффекты будто отключаются невидимым оператором. Передо мной колышут листвой липы, за которыми виднеются крыши соседних многоэтажек. Я возвращаюсь на место. В опустевшей столовой снова витает призрак платформы 9 ¾.
– Слушай… – В голове теснится столько вопросов, что не так-то просто выбрать главный. – А где здесь можно помыться?
* * *Спустя полчаса я сижу в Ольгиной спальне, расслабленная и почти счастливая, и даже странный наряд, выданный ею же – белая блузка с просторными рукавами, поверх которой пришлось надеть длинный изумрудный сарафан со шнуровкой на груди – не способен испортить мне настроение.
– Давно ты здесь? – Ее комната выглядит гораздо уютней моей. Правда, то, что я называю уютом, кому-то еще показалось бы хаосом – все эти фотографии в рамках, куклы-тильды, клетчатые скатерти и свисающие с люстры белоснежные ангелы напоминают витрину магазина «Красный куб», а я к нему неравнодушна. К тому же – невиданная роскошь! – здесь есть собственный крошечный санузел, тогда как простым смертным предлагается пользоваться общей ванной (на львиных лапах) и общим же унитазом (к счастью, без опоры в виде конечности царя зверей).
– С весны. А кажется, что намного дольше…
– Не скучно?
Ольга глядит на меня с недоумением и слегка пожимает
