— Но пасаран! — произнес человек и отсалютовал кулаком.
— Ведь это ты ему передал нож! — не умолкала тифлинг.
— Нет. — Арингил задумчиво смотрел на парня. — Я не успел. Это сделал мертвец и вышвырнул меня сразу же из тела.
В это время покойник произнес со свистом ответное приветствие, и в небесах застучали барабаны. И не смолкали, пока человек не засыпал могилу. Человек постоял, склонив голову, и пошел прочь.
— Ари! — сократив имя ангела, осторожно спросила тифлинг. — Это что сейчас было? Еще одна мера благословения? Или, наоборот, ухудшилась карма?
— Даже не знаю. Так били барабаны, когда Артем с товарищами провожали убитого лейтенанта. Он из народа, которые от природы пахари и воины. Трусы среди них тоже есть, да и сам народ неповоротливый, медленный. Но коли встанет, да возьмет в руки оглоблю, полстраны горит. А уж враг будет разбит начисто. Потом опять засыпает, до следующих великих передряг. Словно медведь, уходящий на зиму в спячку. Мне их трудно понять. Воины, трудяги, честными быть хотят, но вечно отдают страну кому-то в управление и смотрят в рот тем, кто умеет говорить красиво. Вот точно как прирученный медведь у цыган. Его ведут на поводке, он послушно и шлепает следом. Говорят «танцуй» — танцует, говорят «лежи, спи» — спит. Не мог он поступить по-другому, так принято у них — обязательно исполнить последнюю просьбу умирающего.
Глава 7
Перед тем как закопать покойника, Артем сел на край могилки и развернул лист, аккуратно сложенный конвертиком и, видимо, защищенный магией, так как он совсем не пострадал от пребывания в воде. Внутри находился маленький золотой медальон, изображавший летящую птицу, по-видимому, хищную. Уж больно художник выразительно показал загнутый клюв. На пергаменте была записка:
«Жакуй, передай этот медальон торговцу Миху Валенсе из Арагса. Остерегайся. За мной следят. К.Д.»
Артем свернул записку. Спрятал туда медальон.
— Значит, ты не остерегся, Жакуй, раз пошел на корм мальку-переростку, — пряча записку в сумку, проговорил человек. — Не беспокойся, лежи с миром, я постараюсь за тебя доставить этот медальон. — Затем стал засыпать могилку.
Немного усталый, растревоженный пережитым приключением, Артем подошел к замку. Уже вечерело, и дневная жара сменялась речной прохладой. От реки дул легкий ветерок, принося с собой влажный запах. У пристани стояла пара кораблей, широких, как баржи. И часть команды бродила у небольшого рынка. Артем, тоже движимый любопытством, прошел мимо рядов. Увидел пирожки у дремавшей тетки и бутыль прозрачной жидкости, чистой, как слеза. От нее веяло ароматом крутого самогона.
— Почем пирожки и выпивка? — поинтересовался Артем.
Тетка ожила и, смерив парня глазами, вроде как узнала и, улыбаясь, стала нахваливать свой товар.
— Первачок двойной перегонки, чистый аки слезы Хранителя, сынок, всего три медяка. Пироги с ливером, медяк за десяток, есть еще яйца вареные, тоже медяк за десяток.
Глядя на ее хитроватую физиономию, пышущую здоровьем и крепостью, Артем тоже улыбнулся.
— Давай, тетка, я возьму первач, пироги и яйца за три медяка. — Это все, что у него оставалось после покупки одежды, и он хотел попробовать поговорить и поторговаться — не для того чтобы выторговать себе скидку: Артем хотел начинать вживаться и осваиваться в новом мире.
— Эк ты загнул, милый! — У торговки на лице проявился азарт. Она весь день, скучая, просидела на своих яйцах, а к вечеру появился оптовый покупатель. Его она упустить не могла, но и просто отдать продукты без торговли ей не позволяла гордость. — Да за три монеты яйца я тебе не отдам.
— Домой понесешь? — улыбнулся Артем. — А дома мужик их съест, и ты без прибыли останешься. А так я возьму их и другим буду нахваливать, какой у тебя хороший товар.
— О, что удумал! Нахваливать он будет! Да здесь все знают, что у Мартоны самые лучшие пироги.
— Пироги, может быть, и лучшие, да яйца больно мелки. Плохо кур кормишь, хозяйка. Вон у той женщины они покрупнее будут, — кивнул Артем на лавку напротив. Торговаться он никогда не умел, платил столько, сколько просили, но здесь — это вам не там. Здесь выделяться нельзя. Он и хотел быть как все.
— У кого больше? К этой шавки шелудивой? Да она за скотиной не смотрит. Недавно поросята у нее передохли, а о курах уж и говорить нечего. Дам я тебе, так и быть, пяток яиц. Чтобы ты знал, что у тетки Мартоны все самое лучшее.
— Вот наговариваете вы, тетка Мартона, на женщину зря. Она дама солидная, да и говорила, что вы кур голодом морите, чтобы меньше тратиться. Худые они у вас.
— У меня куры худые? Варвага так сказала? Давай медяки и забирай товар, я пойду ей волосья повыдергаю, собаке брехливой.
Из лавки на шум вышла дородная женщина. Мартона уперла руки в крутые бока и с вызовом на нее уставилась.
Артем быстро выложил три медяка, забрал пироги, первач и яйца и отошел от начинающегося извержения вулкана.
— Это кто собака брехливая? — начала первой психологическую атаку соседка. Она была одной весовой категории с Мартоной и примерно одного с ней возраста. — Ты чего брешешь, чучело огородное, что у меня поросята сдохли?
— А вот и сдохли, сдохли, — покачивая головой, радостно подначивала ее Мартона. — Об этом все говорят.
— Все говорят, что твой мужик к молодухе бегает, — не осталась в долгу Варвага.
— Что? Мой бегает? Ах ты, сучка бесхвостая, я тебе сейчас покажу, кто от кого бегает. — И, вынув свое дородное тело из-за прилавка, Мартона решительно двинулась на соседку.
Та поплевала на руки и ответила:
— Давай, подходи! Коли не страшно.
Из лавки вышел сонный худенький мужичок.
— Ну что вы, бабы, в самом деле, — осуждающе сказал он, — как седмица, так вы в драку. Охолонитесь! — Он перегородил дорогу наступающей.
Но Мартона была уже в боевом запале, она походя двинула мужичка животом, и он улетел в лавку.
Артем чуть не схватился за голову:
