– Что за чертовщина, – буркнула я, закрыла дверь, и стук сразу же возобновился. Я распахнула двери.
– Я здесь. – Голосок прозвучал снизу.
Маленький человечек, едва мне до колен, мял в руках алую шапку.
– Мне передали, у тебя есть для меня работа, ведьма.
– Домовой? – догадалась я.
Человечек кивнул, на темечке блеснула лысина размером с монетку.
– Заходи. – Я посторонилась, пропуская его в дом.
Домовой не спеша прошелся по залу, заглянул в камин, поскреб котел, задрал голову, так что куцая бороденка нацелилась прямо на дохлых летучих мышей, которых я так и не удосужилась снять.
– Еще второй этаж, – сказала я.
– Работы непочатый край! – Его глаза загорелись энтузиазмом. – Тут на пять сребреников наберется.
– Идет, – легко согласилась я. Амфибрахий уже едва умещался на горке с золотом, съезжая бледным пузом то вправо, то влево.
– Только я не люблю, когда у меня под ногами путаются. – Домовой закатал рукава, нацепил передничек в розовый горох.
– Полчаса – и мы с подругой уйдем, – сказала я. Юлька свесилась с лестницы, близоруко щурясь на гостя.
Домовой же с опаской покосился на волка. Юлька вчера водрузила его на скейтборд и катала по всему первому этажу, как она выразилась, – для смены визуального ряда. Сейчас оборотень скалился в затянутый паутиной камин – сомнительная радость.
– Волка не трогай, – попросила я. Кто знает, чем домовой может обработать оборотня. Как бы шкура не облезла.
– Идет, – согласился домовой. – Деньги вперед.
Я вынула монетку из клатча, положила в крохотную загорелую ладошку.
– Шутишь? – удивился домовой. – Откуда у меня с золотого сдача?
– А где же мне его разменять? – растерялась я.
– Мой брат разменом промышляет. Может обменять золото даже на деньги вашего мира. Лучший курс, сто лет честной работы. Маргарита с ним сотрудничала и никогда не оставалась внакладе.
– Интересненько, – задумалась я. Деньги давно подошли к концу, переводы я со всеми этими переездами забросила, и мысль наведаться в ювелирную скупку, прихватив пару жабьих монет, давно меня терзала.
Домовой протянул мне визитку – золотые вензеля, черные буквы. Обменный пункт располагался в нашем техномире, неподалеку от арки, и я решила немедля туда отправиться.
– Вернешься – заплатишь. – Он бросил на меня сердитый взгляд и, выйдя за дверь, затащил в дом тачку со швабрами, ведрами и мочалками.
Юлька слиняла на занятия, а я шагала по улице, разглядывая витрины. Странное дело, после встречи с водяным, полета на ступе и, главное, знакомства с воеводой наш мир стал казаться мне ярче. Уличный музыкант, уныло перебирающий струны гитары, напомнил гусляра из «Печального лося», зеленоволосая ундина из рекламы шампуня навеяла мысли о водяном и заболоченном пруде, а команда дворников, рассевшихся на бордюре, заставила засомневаться – справится ли крошечный домовой с бардаком в моем доме. Два мира наслоились друг на друга, словно масло на хлеб, и мне определенно нравилась моя новая жизнь. Хочу – гуляю по центру города и пользуюсь всеми благами цивилизации, а хочу – отправляюсь в деревню, где свежий воздух и отличная экология. Есть, конечно, нюансы, вроде странного ночного воя, нет в мире совершенства.
Обменный пункт располагался в подвальном помещении. Я сверилась с адресом на визитке, с сомнением покосилась на ступеньки, уходящие вниз. Спустилась, постучав, приоткрыла дверь. Над головой мелодично звякнули колокольчики.
– Проходите, открыто.
Я шагнула внутрь, огляделась. Стены каморки были выкрашены в бледно-зеленый цвет, из-за широкого деревянного прилавка выглядывал старичок. За ним высилась стеклянная витрина, но рассмотреть, что в ней, мне так и не удалось.
– Домовой дал ваш адрес, – сказала я.
Старичок нацепил на нос пенсне, окинул меня долгим взглядом. Я уж решила, что он сейчас вызовет доктора бедной сумасшедшей девушке. Но он вдруг нырнул под прилавок, выбежал сбоку и, остановившись напротив меня, протянул руку. Чтобы ее пожать, мне пришлось наклониться. Брат домового оказался ростом с небольшую собачку. Его голова была непропорционально большой, и казалось, вот-вот перевесит тщедушное тельце, упакованное в стильный зеленый костюмчик. Интересно, где он его брал – в детском мире? Или стащил с пупса?
Рукопожатие гномика оказалось неожиданно крепким.
– Онисий. Рад знакомству. Вы – новая ведьма?
– Василиса, – кивнула я.
– Что ж, надеюсь на долгое и взаимовыгодное сотрудничество.
Я стащила рюкзак, вынула из кошелька монетку. Онисий повертел ее в пальцах, поднес к глазу, увеличенному стеклышком пенсне.
– Работа Амфибрахия как всегда безукоризненна, – с восхищением произнес гном. – И как всегда неповторима. Вы знаете, что все монеты – разные? Они весят одинаково, всегда одного и того же размера, но рисунок на поверхности уникален, как снежинка. Коллекционеры у меня эти монеты прямо из рук рвут.
– Значит, цена монет должна меня приятно удивить. – Я многозначительно изогнула бровь, стараясь выглядеть по-деловому невозмутимо.
– Вы же понимаете, Василиса, я должен покрывать свои расходы и риски…
Онисий назвал цифру, и у меня глаза на лоб полезли. Весь невозмутимый вид как ветром сдуло. Да за такие деньги я готова копать червей за сараем и по четным, и по нечетным, и по выходным!
– Может, хотите приобрести что-нибудь, – вкрадчиво предложил гном. Он включил свет в витрине позади стойки, и я зажмурилась от блеска драгоценностей. – Есть тиара из бриллиантов, говорят, в ней выходила замуж царевна Несмеяна, а ей, как вы знаете, было непросто угодить. Или вот изумрудное колье, я вижу, вы любите изумруды. – Он кивнул на мой перстенек. – К вашим глазам подойдет изумительно. А может, вам нужны склянки для эликсиров? Есть самые лучшие – горный хрусталь. Прозрачные, как вода, прочные, как камень.
В маленьких ручках появились пузырьки, сверкающие гранями, как новогодние шарики.
Мне удалось отделаться от Онисия, лишь признавшись, что золотой – это все, что у меня с собой есть. В итоге он выдал мне горсть серебряных и медных монет сказочного мира и пухлую пачку рублей. Я вышла из подвала, двумя руками прижимая к груди рюкзачок. Кажется, на улице молодой ведьмы наступил праздник. Да здравствует шопинг!
Я вернулась домой, когда уже стемнело. Протащила через арку новенький велосипед, со всех сторон обвешанный пакетами с покупками, прислонила его к стене у крылечка. В окнах горел свет, я видела Юлькин силуэт, тенью скользящий по комнате, наверняка снова катает волка. Я стащила пакеты с руля, толкнула попой дверь, вошла в прихожую, развернулась… и замерла.
С ореховых балок свисала блестящая люстра, никаких больше мышей и травяных веников, сверкал медный бок котла, по отдраенному полу было жалко ходить – такой он был чистый, медовый. Домовой сидел за скобленным добела столом и чинно пил чай, оттопырив крохотный мизинчик.
– Вася, я уговариваю Степана Аркадьича открыть клининг-сервис, но он никак не соглашается, – пожаловалась Юлька.
– Вы талант! – восхитилась я. – Нет. Гений!
Домовой скромно кивнул и отпил еще глоточек.
– С котлом пришлось повозиться, – пожаловался он. – И котик ваш мыться не захотел. Очень невоспитанное животное.
Домовой посмотрел на меня с укоризной, и мне на мгновение даже стало стыдно.
– И террариум я не трогал. Боялся нарушить микроклимат.
– Кстати… – Я бросила пакеты на пол, порывшись, вытащила оттуда новенькую тяпку с гламурной розовой ручкой и умчалась через
