– Давай же, – прошептала царица. – У тебя нет выбора. Или ты, или те, кого ты любишь. Пока ты жива, они не будут в безопасности, и у Лота останется шанс выбраться. Одно движение, Василиса, деля благого.
– Деля благого, – повторила я и бросилась на Амаранту.
Юлька отлетела в дальний угол, а царица, ускользнув от удара, оказалась у меня за спиной. Она вцепилась мне в кудри когтями, как летучая мышь, перехватила руку с ножом, приставила его к горлу, запрокинув мне голову. Амаранта подтолкнула меня так, что я снова шагнула на дверь, холодную и шершавую под босыми ногами.
– Я помогу тебе, – прошептала ведьма мне на ухо. – Не бойся. Раз – и готово.
Я видела, как в открытом дверном проеме бьется Ерема, словно муха о стекло. Полузадушенная Юлька ползла от стены к нам, цепляясь пальцами за доски пола. Биение сердца отдавалось в ушах, металл холодил шею. Навязчивая мысль крутилась в голове: я столько лет убила на йогу, лучше бы занялась единоборствами.
Розовая ручка Брюса пролетела через зал, как в замедленной съемке. Я успела рассмотреть и загнутый в драке с вампиром зубчик, и овальное клеймо с иероглифом «сделано в Китае». Раздался треск, словно зрелая тыква раскололась, железная хватка на моей шее ослабла. Я вывернулась, отскочила от Амаранты, нож выскользнул из моей руки, жалобно звякнув о дверь.
Амаранта шагнула назад, лицо ее изумленно вытянулось. Она схватилась за розовую ручку, выдернула тяпку. На лбу остались три одинаковые треугольные дырочки и одна царапина – от загнутого зубца. Царица пошатнулась, кровь потекла густыми струями, заливая лицо. Она открывала рот безмолвно, как рыба, и, наконец, прохрипела, глядя прямо мне в глаза:
– Деля благого!
И, воткнув Брюса себе в шею, рухнула на дверь.
Я сидела на полу, глядя на ноги Амаранты, торчащие из-под ковра, которым ее прикрыла Юлька. Туфли были из светлой кожи, на маленьком каблучке. На вид очень удобные. Юлька мне что-то говорила, но я не разбирала слов. Голову словно набили ватой. На ковре проступило маленькое темное пятно. Лицо Юльки снова появилось перед глазами, губы шевелились, произнося какие-то звуки. А я не могла оторвать взгляд от пятна, которое расплывалось по ковру уродливой кляксой. Юлька вдруг залепила мне пощечину, резкий хлопок разорвал тишину, и все вдруг стало на свои места.
– Мы завершим ритуал, – сказала я, прижав руку к горящей щеке.
Громкий стук заставил меня подпрыгнуть на месте. Я подошла к приоткрытой двери, выглянула.
– Я привез тридцать золотых, – с ходу обрадовал Яр, протягивая туго набитый мешочек. Во взъерошенных волосах торчали перья, всклокоченную бороду проще сбрить, чем расчесать. – Ерема прислал весть с почтовым голубем. Раз ты здесь, значит, я не опоздал. Царь решил отблагодарить тебя за верную службу.
Он подбросил в руке мешочек, и тот мелодично звякнул.
– Ты врешь, – хрипло сказала я. Горло саднило, будто его изнутри кошки драли. – Царь вообще ничего не решает.
– Деньги мои, – признался Ярополк, нисколько не смутившись. – Откладывал на дом. Думал, женюсь, заживу как человек. Да, видать, не судьба.
– Мне уже не нужны деньги, – ответила я, – оставь себе. Найдешь покладистую женщину, не ведьму, и все у тебя будет.
Я на миг представила себе гипотетическую жену воеводы: статная красавица с русой косой до пояса и ямочками на щеках, из-за юбки выглядывают дети – вот что ему надо, а не злобная лохматая ведьма с сиплым, как у мужика, голосом. Сердце обожгло обидой и едкой ревностью… Яр нахмурился, спрятал мешочек в карман.
– Что у тебя произошло, Василиса? – Он протянул руку, чтобы заправить прядь волос мне за ухо, совсем как раньше, но наткнулся на защиту дома, которая теперь его не пропускала.
Глория выросла у него за спиной.
– Мама, – промычала она, завидев Юльку.
Юлька, в перемазанной кровью майке, выбежала во двор, обвила руками шею дракона.
– Вы что, подрались? – удивился воевода.
– Типа того, – туманно ответила я, раздумывая, что ему сказать. По всему выходило, что без помощи Ярополка не обойтись. Труп царицы под моим ковром не рассосется, да и для ритуала нужен воин.
– У тебя все в порядке, Василиса? – Настойчивости Яру не занимать.
– Ну… – Я замялась. С чего же начать?
Ярополк бросил случайный взгляд мне за спину, и глаза его стали круглые, как блюдца.
– Позволь мне зайти, – тихо попросил он.
Я обернулась. Ноги Амаранты все так же торчали из-под ковра.
– Впусти меня, Василиса! – потребовал воевода.
Вздохнув, отступила в сторону.
– Заходи.
Воевода протиснулся мимо меня, и я машинально втянула его запах, прикрыв глаза. Опомнившись, пошла следом. Яр обогнул ржавые двери, присел на корточки.
Юлька, вернувшись в дом, сбивчиво рассказывала о случившемся, захлебываясь впечатлениями. Яр не перебивал ее, но все больше хмурился. Он откинул угол ковра, замер. Черты Амаранты заострились, кожа туго обтянула череп, светлые волосы стали абсолютно белыми, дырочки во лбу почернели.
– Мы проведем ритуал и запечатаем двери навсегда, – сказала я. Голос все еще хрипел, как у настоящей ведьмы.
– Вася, но если я правильно поняла, это полностью разделит миры, – сказала Юлька. – Проходы исчезнут. Мы потеряем дом, который только сегодня стал твоим, весь этот мир.
– Этот мир не наш.
Яр вскинул на меня голубые глаза, встал. Кажется, он собирался что-то сказать, и все во мне замерло в ожидании его слов, как вдруг дом содрогнулся. Кровь Амаранты на шестиугольной двери закипела. Утробный вой исторгся из подвала, сорвался на визг. Воевода сгреб меня в охапку, я прижалась к нему, зажимая уши ладонями. Дикий крик темного бога будил мою ведьмину сущность, звал, требовал подчинения, угрожал. Дверь вздрогнула так сильно, что тело Амаранты подпрыгнуло. Три параллельные полосы вспучились на металле, будто кто-то провел изнутри когтями. Стены дома зашатались, одно окно лопнуло, брызнув стеклом.
Я зажмурилась, уткнувшись в грудь воеводы, и стояла так, пока все не стихло.
– Ты права, Василиса. Надо закрыть эту дверь навсегда, – голос у воеводы дрогнул, – каких бы жертв это ни потребовало.
– Но как мы проведем ритуал? Мы ничего о нем не знаем! – возразила Юлька, выбираясь из-под стола.
– Мы спросим у Виры – богини справедливости, – ответила я, неловко отстраняясь от Ярополка. – Я знаю, где ее искать.
Смотреть в глаза Эльвире Протосовне – все равно что играть в гляделки с осьминогом. Она была совершенно иной, неземной, непостижимой. Я не могла даже предположить, о чем она думает.
– Да, раньше меня звали Вирой, – подтвердила она.
– И вы – богиня справедливости, – уточнила я. Я должна была догадаться сразу, как только увидела фрески в соборе: рыжие кудри, глаза, полыхающие белым, чистые одеяния, дотошность и педантичность, возведенные в культ.
– Я предпочитаю слово «равновесие». Или порядок. Закон.
Она сидела за белым столом в кабинете, откуда все и началось.
– Я хочу завершить ритуал, – сказала я. – Разделить миры до конца. Но я не знаю, как это сделать. Мне нужна ваша помощь.
Эльвира молча сверлила меня взглядом.
– Пять золотых, – сказала она наконец.
– Что? – опешила я. Я ждала
