– Только посмотри. Неужели кому-то в здравом уме нравится такой цвет? Это же лучшая иллюстрация тяжелого похмелья.
У него вообще бывает похмелье? Однажды у него поднималась температура, но всего на пару часов. Он говорил, что заразился от кого-то на улице. Жаловался, что больные люди не носят специальных ошейников с пометкой «Не кусай меня, я заразный!». Уже на следующий день он чувствовал себя прекрасно. Если бы она могла так же быстро поправляться от простуды, то уж точно не стала бы жаловаться!
Он почти ничего не пьет, и ест лишь изредка. Когда они ужинают с ее друзьями, он может глотнуть немного пива, но она всегда допивает за него. Он любит, когда она выпивает – говорит, что так ему спокойнее спится. Он более-менее научился спать по ночам, но только когда она рядом. Когда она медленно и глубоко дышит. С ней ему мягко и тепло.
Его длинные волосы всегда пахнут свежим снегом.
Совсем скоро ей нужно публиковать статью, и она запирается в квартире. Ей нужно спать и рационально расходовать силы, а с ним этого не получится. Он оставляет на пороге подарки – богатую железом еду вроде шпинатного салата с орешками из дорогого бистро или полбутылки красного вина. Однажды он даже принес прекрасно приготовленный стейк в фольге.
Она понятия не имеет, где он спит, когда не остается с ней. Она и не хочет этого знать. Быть может, он вообще не спит. Возможно, сон с любовницами нужен ему исключительно для удовольствия, как и секс.
По правде говоря, сейчас она на него зла. Она вечерами ломает голову в библиотеке, просиживая над микрофильмами и книгами, которые дозволено листать лишь в специальных перчатках, пытаясь понять, что произошло с мятежниками, когда замерзла река и с холмов спустились волки – или хотя бы внятно аргументировать свою теорию о законах социальных сословий и типографиях.
Ее аргументы не выдерживают критики. В ее теориях зияют дыры. Огромные фактические пробелы. Нужных документов не найти. Она день за днем просматривает файлы, ночами просиживает над печатными текстами и письмами людей с ужасным почер-ком, написанными дешевыми чернилами, которые за каких-то триста лет стали едва различимы. Такая работа повергает ее в скуку. Она ищет то, чего вовсе могло не существовать, собирает подтверждения событий, которых могло и не быть.
Не то чтобы она стремится прославиться или кому-то что-то доказать. Это было бы неплохо, но причина в другом. Она просто любит изучать события давно минувших дней. Знать о них правду – вот чего ей хочется.
Он знает эту правду. Она знает, что он знает. Он жил в те времена.
Взять хотя бы его волосы. Они как раз той длины, что люди носили в интересующую ее эпоху и, как и все его тело, не менялись с момента его превращения. Стоит ему их подстричь – и, разумеется, однажды он позволил ей сделать это самой, – как они буквально за ночь отрастают обратно.
– Я – организм, способный к полной регенерации, – гордо заявляет он.
Он гордится своим словарным запасом, гордится знанием псевдонаучных терминов. Их-то он прекрасно помнит.
Был ли он прежде ученым? Уж точно не крестьянином. Не то чтобы крестьянин не мог родиться одаренным и заняться самообразованием, но на него это не похоже. Она готова биться об заклад, что ее возлюбленный ни перед кем не склонял головы. Он всегда был в центре внимания. Пусть его собственное имя и не оставило следа в истории, он наверняка был знаком с теми, чьи имена гремели сквозь века.
Она вновь и вновь спрашивает его. Просит рассказать о волчьих охотах, о бале тысячи свечей, о чуме.
– Я забыл, – каждый раз отвечает он. – Столько времени прошло; как, по-твоему, я должен все упомнить?
Она начинает подозревать, что это может быть правдой. Память у него действительно неважная. Он теряет ключи от машины, забывает передать ей, что звонила мама. Подарков ко дню рождения, который совсем скоро, она уже и не ждет.
Она продолжает копаться в книгах, но ищет уже не факты, а старые изображения похожих на него людей. Вот какие-то строго одетые люди в кружевных воротничках подписывают документ. Гражданское соглашение тысяча шестьсот тридцать пятого года. Вдруг это он стоит сбоку от стола и внимательно смотрит, словно проверяя подписи? У него нередко бывает такой же проницательный, критический и насмешливый взгляд. Можно ли где-то найти список людей, подписавших соглашение? Должно быть нетрудно. Другие ученые уже наверняка проделали нужную работу за нее.
Вот и список. Она просматривает фамилии подписантов. Что теперь – перечислять их ему поочередно и угадывать, как королева угадывала имя Румпельштильцхена? Посреди ночи нашептывать имена давно мертвых политиков ему на ухо, пока он не вскочит с возгласом «Здесь, ваше высочество!»?
Она проверяет дату на изображении. Черт, это гравюра, написанная в честь пятидесятилетнего юбилея события. Художник наверняка либо выдумал облик участников, либо списал со старых портретов.
Приглядевшись к лицам, она осознает, что они представляют собой лишь набор схематичных линий.
Соскучившись по нему, она отпирает дверь, и он, словно прочитав ее мысли, в тот же день появляется на пороге библиотеки и провожает ее домой.
– Хочешь где-нибудь поужинать? – спрашивает он.
Он всегда платит за них обоих – вероятно, с какого-то многовекового банковского счета, по которому проценты набежали точно так, как говаривал ее папа: «Вкладывай каждый год по пенни, и когда вырастешь, сможешь купить себе все, что пожелаешь!»
Ужинать она не хочет. Она хочет его. Она принимается срывать с него одежду еще на лестнице. Одевается он модно (о этот чудный банковский счет!). Его тело прекрасно. Кожа упругая, как у юноши. Какой бы разгульный образ жизни он ни вел, как бы ни подводила его память, его тело не увядало.
Доживут ли они вместе до старости? Точнее, останется ли он с ней до ее старости? В этом она серьезно сомневается. «Тренируйся на мужчинах в годах, – говорила ее бабушка, – но замуж выходи за молодого». Ох, бабуля!
Он не спрашивает, как продвигается ее статья.
Они приглашены на день рождения ее однокурсницы. Идти недалеко, но он решает отправиться в обход, вдоль изгиба реки, и им приходится дважды пересекать мосты. Ей понятно, что он вообще не хочет никуда идти. Он терпеть не может вечеринки и ее друзей. Он считает их всех глупыми, хоть это и не так. Напротив, все они – лучшие студенты в группах. Просто ему не нравится выслушивать их рассказы о жизни. Они повергают его в уныние, пусть прямо он об этом и не говорит. Ее друзья в основном увлекаются историей и
