Нет даже ремня с пряжкой. Он мог бы бросить вызов им всем. Но один Биргир весил больше него и был на голову выше. И, конечно, они с оружием.
– Что ты положил со стариком? – спросил Эйлейфр. – Золотые кольца? Великий меч?
Его приспешники расхохотались. Эйлейфр был наследником Райнбьёрда, самого богатого человека в Лайре. Сейчас Эйлейфр казался серым призраком в тумане, но, без сомнений, у него был меч, и отличный. Следующим летом Эйлейфр сможет снарядить корабль и, как надеялся Халли, взять своих дружков на борт, чтобы все они утонули в открытом море.
– Где меч, нитсингово отродье? Где твое наследство? Зарежешь ли ты всех свиней, чтобы деревня собралась на погребальный пир?
– Этих костлявых свиней едва хватит на одного Биргира, – заявил Эгиль под общий смех.
Любое слово приведет к драке, а драку он проиграет. Может погибнуть здесь, и его отец, сам уже старик, останется один. Родных у них не было. Они жили на краю деревни. Зимой им предстояло кормить свиней и выживать охотой.
– Где меч? – подхватил тему Эгиль. – Погребен вместе с ним?
– Удача Хеорота уж точно там, – сказал Эйлейфр. – Под этой кучей грязи. Удача Лайре. И с ними удача старого лорда, под грязью. Взгляните на этого нитсинга: луна исхудала до обглоданной корки – ни славы, ни живота, костлявая, голодная луна. Похоронив старого дурака, ты не разделаешься с проклятьем. Тут нужно золото. Проси меня, нитсинг, умоляй взять с нами в рейд следующим летом.
– Ха! – Вот и все, что смог сказать Халли. Внутри кипел гнев, злость боролась с дедовым холодным здравомыслием. Нужно избежать схватки или хотя бы выбраться на более твердую почву. Бежать? Он пойдет шагом. Если они нападут, уложит одного. Может, Эгиля. Он сосредоточится на Эгиле. Эйлейфр носит кольчугу и кольца на пальцах.
Он зашагал. Миновал обидчиков и услышал их гиканье и насмешки, но продолжил идти, а они решили не нападать… по крайней мере, открыто. Они пристроились сзади, в тумане и подступавших сумерках, и, шагая, он думал, что сейчас самое время для камня в спину – так они развлекались в деревне, – вот только все камни лежали в дедовом кургане.
И если они не тронули его, так лишь потому, что драка здесь, на могиле деда, в такой час, могла сослужить им недобрую службу. В деревне закрывали глаза на поступки Эйлейфра, и если страдал слабый, вина была в его слабости, но напасть ночью, пока он хоронил деда… это связало бы их с дедовой историей, стало бы еще одним печальным, бесславным деянием, из которых складывалась проклятая долгая жизнь старика. Халли Эгглафссон погиб безоружный, забитый до смерти у ног деда? Этот поступок не был благородным, а Эйлейфр жаждал славы… подобно еще одному человеку, которого он мог назвать, но мир никогда не назовет.
Гёт Беовульф. Человек, которому Хродгар доверял больше всех в мире, ведь он потратил золото на дядю Беовульфа и заплатил виру, избавив Гёта от его судьбы. Хель не обманешь. Золотом не исцелить ненависть. Хродгар не прислушался к совету деда, упрекнул его через своего друга Эскера и заглушил мудрые речи. Однако скальды наделили Беовульфа верностью.
Почему? Потому что Беовульф стал королем Гёталанда. И привез золото, которое получил от Хродгара. С учетом всего этого из Беовульфа вышла прекрасная легенда.
Как и из Хродгара… на время.
Но Беовульф забрал не только золото. Он взял Хрунтинг, меч, который нельзя одолеть в битве… и назвал его ложью, подделкой и обманом.
И теперь данами правит пес. Мелкий одноглазый пес, дворняга, поставленная над ними королем шведов, который заявил: если кто-то явится к нему и скажет, что дворняга мертва, этого человека тоже ждет смерть.
Что означало: берегите королишку, драчливые даны, раз уж ваши лорды перебили друг друга. Берегите этого короля. Берегите шавку. И учитесь сдержанности.
Можно ли пасть ниже?
И все потому, что они лишились меча. Лишились своей удачи.
Туман окутал деревню, скрыл домишко, скрыл все вокруг. Халли потянул за веревку на щеколде, толкнул дверь – и почувствовал сильный запах эля, немалая часть которого пролилась на пол. Отец, так и не снявший грязной одежды и сапог, сидел у огня и пил. Халли зачерпнул себе кружку и тоже сел.
Скамья лишилась одного человека. Но она лишилась его давно, когда дед заболел.
Они выпили, и отец спросил:
– Ты доволен?
Халли задавал себе этот вопрос. Он задумался, сделал два долгих глотка, которые не пригасили бушевавший внутри гнев. Наконец ответил:
– Эйлейфр с его бандой уже нашли могилу.
– Ты с ними дрался?
– Я похож на мертвеца? Нет. Не дрался. – Третий глоток, вкусом схожий с горьким стыдом. – Отец, ты когда-нибудь видел меч?
– Не помню такого, – ответил отец.
– Я знаю, почему дед одолжил его.
– Хродгар приказал. Потому что он оскорбил гостя Хеорота.
– Дед усомнился в репутации гостя. Тот вполне мог отшутиться веселым рассказом, если ему было что сказать. Но Беовульф лишь отчасти опроверг слова деда. Нет. Я знаю, что лорд был недоволен дедом в то утро. Но дед говорил, что на Хрунтинге лежит одно простое заклятие. Он никогда не подводит в битве героя. А Беовульфа подвел. Значит, дед не зря в нем усомнился.
– В его правоте мало толку. Беовульф лишился меча. Но вернулся живым.
– И Хродгар отдал ему золото. Столько, сколько он мог унести. И Беовульф уплыл прочь, не оглядываясь. Хродгар думал, отданное им золото приведет воинов, а те принесут новое золото. Но удача погибла вместе с Хрунтингом. И все воины ушли вслед за золотом. Гёты Беовульфа сбежали в Швецию и бросили нас сражаться с франками и Белым Богом, с шелудивой шавкой в качестве короля. Наша удача лежит на дне того озера, с костями Гренделя, и правда лежит там вместе с ней.
– С этим мы ничего не можем поделать. – Отец поднялся, зачерпнул еще кружку эля. – Старика больше нет. И меча больше нет. Через семь дней нас ждет сьюунд, и мы можем лишиться дома и земли, если не зарежем хотя бы половину свиней и не устроим пир для деревни. Завтра мы отправимся на охоту. Посмотрим, не удастся ли добыть шкур на продажу, чтобы спасти наших свиней.
Таков был закон. Таков был сьюунд, эль для мертвеца, который подтверждал право на наследство, а отцу предстояло унаследовать лишь крошечный домишко да загон для свиней – и, возможно, никаких свиней, потому что они должны были угостить деревню и разделить с ней эль, чтобы все признали их наследство.
Эйлейфр и его приспешники придут и будут похваляться своим кораблем, своими великими планами и везением.
Отец и мать Эйлейфра непременно придут и будут презрительно смотреть на их домишко и убогие пожитки.
Прадед Эгглаф сам владел Хрунтингом, добывал золото в битве,
