— «Ограде» виднее.
— Вот именно! Ее требования не изменились. А взрослых мы уже отобрать не можем. Не соответствуют. Значит, общество изменилось. Всего за несколько лет! Но это я так, мысли вслух. Извините, что перебила.
— Нестеров ставит контрольную группу во главу угла. Говорит, они самые ценные люди на станции. Без них «Ограда» не сможет работать.
— Врет! И раньше врал! Вся идея контрольной группы лжива изначально!
— Приплыли! Ты же ее поддержала!
— Только потому, что Нестеров очень умный и порядочный человек. А вы так и не поняли, почему он врал? Даже Олежек в курсе. Вчера с ним обсуждали.
— Просвети уж и капитана, не сочти за труд!
— Я не очень сильна в программировании, но уверена, что эталон для «Ограды» не нужен. В нее все «зашито» изначально. Она выбраковывает нас безо всякого сравнения с живыми людьми. Кстати, ребят из контрольной группы она тоже выбраковывает. И набор в группу мы проводим по ее лекалам.
— Нет. Лида, ты что-то путаешь! Я помню обоснование для ЦУПа наизусть.
Капитан глубоко вдохнул и выдал: «Контрольная группа необходима в качестве эталона, чтобы самопрограммирующаяся интеллектуально-аналитическая система «Ограда» могла во время карантина найти отклонения в поведении граждан, возвращающихся на Землю с лунных и марсианских баз, тем самым давая возможность специалистам «на земле» подготовиться и принять адекватные меры. Таким образом, контрольная группа — это необходимый элемент в защите нашей страны и всей Земли от неведомых космических угроз».
Капитан перевел дыхание. Психолог захлопала в ладоши.
— Обоснование Нестеров придумал?
— Да.
— Он вас одурачил. И ЦУП тоже.
— Ты хочешь сказать, что три сотни очень милых людей, оккупировавших третью «бочку», занимающихся чем хотят, получающих полноценную пищу безо всяких обязательств, вовсе не нужны для защиты Земли от потенциальных космических угроз?
— Истинно так, Владислав Ефимович. В точку! Но вы уже задыхаетесь. Выражайтесь покороче.
— Гнать их тогда в шею!
— Ни в коем случае! Они играют жизненно важную роль для станции. Нестеров зря нагнетать не будет.
— Какую роль?
— Этого я вам не скажу. Даже не пытайте. Не все можно объяснить, да и бесполезно: человек до многого должен дойти сам.
— Жестко ты со старшим по званию.
— Как просили, Владислав Ефимович! Прием окончен. Так что там насчет моего дэрэ? — Психолог встала с кресла, отстегнула бейджик и сняла халат. — Отметим после смены в неформальной обстановочке? В столовку пойдем или сразу к вам?
Капитан отвлекся, наблюдая, как психолог надевает поверх невесомки штаны и кофту.
— Отметим, отметим… Надолго запомнишь. Прошу вас, Лидия Семеновна, следовать за мной! Будем у меня в рубке ваших тунеядцев мониторить. Жизненно важных!
— Поплыли!
Психолог опять глянула на изумруд, улыбнулась и немного не рассчитала прыжок. Да еще капитан в последний миг повернулся! Врезалась в него — и он к себе прижал, и сама вцепилась — аж дыхание перехватило. Слиплись накрепко.
— Трудно тебе работать с таким дураком? — услышала прямо в ухе. Объятья ослабли.
— Боже упаси! — Выдохнула, высвободилась. — Вы умнейший человек, Владислав Ефимович. Но слишком много на себя взвалили. Думаю, и про контрольную группу скоро дотумкаете. Просто все сразу не умыслить. Дурак меня бы не выдержал. Это я точно знаю!
— И то ладно. Поплыли!
Рубка наблюдения и подступы
Проплывая в круглом коридоре, облицованном мягкими бежевыми панелями, очередной поворот, Женя спросил:
— Я же тебе все цифры сказал, ты знаешь код. Его еще не меняли. Забыла, что ли?
— Код я знаю, да воспользоваться не могу: права нет. Подопытным не положено.
— Ну ты даешь, Светлана! «Не положено»!
— Тише ты!
— А пусть слышат, пусть видят! — Он помахал рукой в камеру, утопленную между панелями. — И капитан, и «надзирательница»; мне скрывать нечего! Мы как были одной командой, так и остались. Ты да твой Олег — лучших внешников я не знаю. Так что проведу куда скажешь! И если кого-то что-то не устраивает, он может готовить посылочку: с удовольствием доставлю в ЦУП!
Света оттолкнулась от едва заметной скобы и ровно вошла в поворот вслед за Женей.
— Тогда уж сразу две посылочки. Мы своих не бросаем!
— Я же говорил — команда! — Он обернулся на секунду и показал Свете поднятый большой палец. — Кстати, почему ты ушла? Тебя же не в приказном порядке перевели. Это из-за Олега?
— Это по личной просьбе капитана.
— Понял. По личной просьбе и я бы согласился. Тут вопросов нет. Начальство уважить — святое дело! Кстати, поэт у вас прикольный, ты его сильно не гноби; сама ведь спровоцировала. Вышло забавно!
— Просто не ожидала такой прыти. Быстро сориентировался! Пожалуй, с кулаком я погорячилась.
— Нет-нет! Очень даже феерично смотрелось. Романтическая комедия!
Света врезалась плечом в мягкие квадратные панели, одной рукой схватила скобу, другой — ногу Жени и подтянула его к себе.
— Все, стой. Передумала я. Спасибо, что помог, но я не пойду на мостик. Незачем.
Женя принял вертикальное положение, чуть пригнув голову.
— Ты держись, Света. Все наладится. Вот увидишь! Думаю, он вернется. Обязательно!
— Спасибо!
— Номер моей каюты помнишь?
— И код помню.
— Заходи, если что. Ладно, мне пора обратно в библиотеку. А то не пройду переаттестацию — без посылки на Землю отправят! И прощай, отдельная каюта!
— Пока!
Несколько секунд, сжимая скобу обеими руками, она смотрела вслед его удаляющимся ботинкам.
Дурацкая была идея — ловить капитана. Что ему сказать? Каких ждать ответов? Ни черта непонятно. И кто она здесь, чтобы отвлекать начальство? Так… случайный объект непонятного эксперимента.
— Чего скукожилась? Молодость в печали! Обидел кто?
Капитан стоял в коридоре, подпирая стены ладонями.
— Владислав Ефимович! Я поговорить хотела.
— Здесь?
— Нет! Не доплыла до мостика…
— Хватит на сегодня с мостика. Лидия Семеновна всех инженеров перепугала. До сих пор в себя не пришли. Если еще ты заявишься, мы точно с орбиты сойдем. За мной плыви, стесняшка. Держим курс в рубку наблюдения. Там и поговорим.
Гравитационный модуль контрольной группы и подступы
Аня помахала рукой уплывающему в невесомости Володе, нырнула ногами вперед в белую трубу первого «колеса» и заскользила вниз по поручням.
— Красиво скользишь! Для новичка.
Аня коснулась ногами пола и обернулась на голос: Никитин, сидит по-турецки под темным иллюминатором. Поднялся.
— Привет, солнце!
— Привет…
— Я тебя не напугал? Там, в библиотеке.
— Немножко.
— Случайно вышло, я не хотел.
— Вообще-то, мне еще никогда не посвящали стихи.
— Это не стихи, солнце, это был комплимент. К сожалению, не совсем удачный.
— Зато от души.
— Это да!
— Меня Аней зовут.
— Конечно, солнышко Аня! — Никитин расплылся в улыбке. — Дмитрий, для тебя — Дима. Ну что, Аня, мир-дружба?
— Ты здесь кто, Дима? Я, например, историк! Изучаю либерально-фашистский период нашей страны. Конец прошлого — начало нынешнего века. Чтоб такое никогда не повторилось!
— Ух ты, круто! Серьезная профессия. Думал, так, от нечего делать прилетела, вот и пошутил! Знал бы, что ты историк, по-другому бы с тобой общался. Анна, как вас по батюшке?
— Михайловна! Ты не ответил на вопрос.
Никитин вдруг стал серьезным.
— Я никто, Анна Михайловна. К сожалению, никто. Бездельник. Околачиваюсь там, откуда не прогоняют, путаюсь у экипажа под ногами и постоянно кому-то мешаю. Даже в помощники никто не берет. Навыков и допуска, говорят,
