Следует подчеркнуть, что вышесказанное по-прежнему не имеет никакого отношения к утопическому мышлению — смена парадигм мироустройства с «политической» на «поэтическую» ни в коей мере не подразумевает обязательного при этом духовного возвышения человечества. Более того, новая природа взаимоотношений между людьми и их сообществами, между государствами чревата, быть может, ещё более страшными и опасными катаклизмами, нежели военно-политические. Так, согласно представлениям американского мыслителя, профессора Гарвардского университета Сэмюэла Хантингтона, «культура сменит идеологию как линия противостояния в грядущих международных конфликтах». Впрочем, это уже тема для отдельных геопоэтических исследований. Отметим только, что говорить о некоем повышении нравственности в изменяющихся условиях, мягко говоря, преждевременно. Чего стоит один только факт, что прикладные геопоэтические проекты в качестве одного из основных инструментов построения новой реальности подразумевает мистификацию, подтасовку исторических фактов, короче говоря — их фальсификацию. Уже одно это навевает не самые лучшие ассоциации с опытом идеологического манипулирования в XX веке…
.. Можно предположить, что новая историческая реальность потребует в целом глобального обновления терминологии по принципу «от политического к поэтическому». Можно вообразить себе возникновение со временем таких социальных институций и понятий, как «поэтическая полиция», «поэт-заключённые», «поэтические проститутки» — пока что в шутку. Однако история не раз осуществляла всерьёз то, что казалось вначале забавным вымыслом.
«Основной вопрос геопоэтики»[69]
1.
Ныне, к концу тысячелетия, становится всё более очевидным определённый сдвиг в структуре социокультурного пространства человечества. Культура, искусство, наука, творчество вообще всё сильнее влияют на другие сферы человеческой жизни и в том числе даже на политику. Так, по мнению известного философа и культуролога, профессора Гарвардского университета Сэмюэла Хантингтона, «культура сменит идеологию как линия противостояния в грядущих международных конфликтах». Нас в данном случае интересуют не конфликты, а изменения и инновации, и в этом плане показателен относительно недавний факт — решение германского Бундестага о разрешении известному художнику Кристо (Христо Явачеву) провести акцию с упаковкой Рейхстага, — решение, которого артистический мир планеты ожидал в течение двадцати лет. Перформанс, проведённый в июне 1995 года, знаменует собою первую явственную победу искусства над политикой. Вершители власти впервые позволили эстету играть по большому счёту в доселе безраздельно принадлежавшем им пространстве.
2.
Гипотетическая новая гуманитарная дисциплина, долженствующая исследовать возрастающее влияние культурных и, в первую очередь, творческих явлений на структурирование человеческой вселенной, получила условное (рабочее) название геопоэтика (от греческого poieticos — «творческий»). Таким образом, уже как минимум терминологически мы отталкиваемся здесь от геополитики, уже около столетия являющейся основным методом анализа традиционной парадигмы мироустройства, однако до сих пор не приобретшей статуса точной науки. В её арсенале накоплены новейшие изящные теории и великие спекуляции прошлого, как например остроумные диаграммы корреляции между длиной государственной границы и её политической ценностью (прямой пропорции, если граница морская, и обратной, если граница сухопутная) отца геополитики Фридриха Ратцеля; так называемая «географическая ось истории» Х. Д. Маккиндера с её «сердцевинной землей» в виде России, «поясом приморских стран» вокруг и «внешним поясом» в виде Америки и Австралии; концепция государства как разумного существа Р. Челлена; доктрина «континентально-океанического противостояния» К. Хаусхофера… Что ж, мы тоже неизбежно начнём с гипотез откровенно спекулятивных.
3.
Существеннейшая тенденция, обнаруживаемая авторами в современной международной социокультурной жизни и конституируемая как фундаментальный геопоэтический феномен, получила известность как «культурное самоопределение территорий» (назовём его условно для краткости «геопоэзис»). Процесс этот идёт вне какой-либо прямой и зачастую даже косвенной связи с самоопределением национально-этническим и/или государственно-политическим (и никогда не совпадает с ним территориально). Более того, он идёт иногда вопреки ему, как например нынешний этап начавшегося в XX-м веке культурного самоопределения Крыма в качестве «эпицентра» творческой жизни России, СССР, а теперь СНГ (естественно экстраполируемое авторами на планетарный уровень через только кажущиеся эпатажными категории «центр эстетической симметрии мира», «мировой культурный полигон» etc.) — политический контекст этого объективно существующего, помимо наших авторских амбиций, геопоэзиса очевиден, равно как и вызванные этим контекстом трудности в деятельности агентов этого процесса.
4.
Геопоэзис не обязательно должен идти спонтанно, он может возникнуть и проходить под воздействием субъективных причин — например, в виде реализации конкретной, завязанной на данную территорию творческой программы (назовём её геопоэтическим проектом, для краткости «GP-проектом»). Типичным GP-проектом является предложенная арт-деятелем Арнольдом Боде и осуществляемая с 50-х годов программа ежепятилетнего фестиваля современного изобразительного искусства «Документа» в заурядном — поначалу — западногерманском городе Кассель. Ныне проект можно считать в высшей мере состоявшимся, «Документа» (а с нею и Кассель) давно стала одной из главных художественных столиц мира. По лапидарной формулировке Владислава Кулакова, главная идея геопоэтики «в том, чтобы поэты создавали столицы, где захотели».
5.
Отличительной чертой геопоэзиса является фактическая непрограммируемость его результата, процесс идёт нелинейно, как бы в постоянном самопознании и самоотрицании-самоутверждении, и даже дискурсивно «вычисленные» формулировки целей GP-проекта в конечном счёте не совпадают с реальным ходом событий.
Речь, безусловно, идёт о пригожинской «самоорганизации», то есть творческом поиске системой самой себя, идущем на некоем надличностном, а именно на геопоэтическом уровне, где непредсказуемо взаимодействуют социально-психологический, историко-культурный, политико-экономический, ландшафтно-географический и, безусловно, метафизические факторы. В этом плане культурные проекты, основанные на уже утвердившихся идеях, лишённых экспериментального духа, не являются геопоэтическими. Типичным примером такого квази-геопоэзиса является возникновение и развитие Голливуда: уже в момент его зарождения идея кинематографа была давно апробирована и превращена в неотъемлемую мёртвую деталь механизма бизнеса, поэтому инфраструктура Голливуда изначально лишена творческого начала и состоит практически из традиционных административных и коммерческих субструктур; творческий процесс наличествует лишь на исполнительском ярусе кинопроизводства (сценаристы, режиссёры, актёры) и лишён геопоэтического компонента.
6.
Система творческих и деловых отношений в GP-проекте принципиально отличается от традиционных социальных, производственных и политических образований, имеющих общую пирамидальную структуру (структуру «перевернутого куста»: руководство вверху, от него вниз ветвятся «силовые линии» подразделений, вплоть до нижнего яруса конкретных исполнителей). Вертикальная координата такой пирамиды определяется, условно говоря, количеством степеней свободы обитателей каждого яруса: максимум у руководства, минимум у младших исполнителей (т. е. каждый ярус как бы имеет обязательства перед всеми вышестоящими). Именно в этом и состоит кардинальное отличие GP-структур, напоминающих, наоборот, перевернутую пирамиду, то есть имеющих кустообразную форму. В основании «куста» находится т. н. основатель, или главный координатор, на самом верхнем ярусе — главные исполнители, яруса между ними занимают промежуточные коодинаторы, они же промежуточные исполнители. Максимальное число свобод — у главных исполнителей (их творческая специализация соответствует генеральной идее GP-проекта), минимальное — у главного координатора, он
