Пряча свой секрет, пряча свой страх, она спокойно назвала имена — все двенадцать, которые помнила — и записала на бумаге адреса, тщетно пытаясь скрыть дрожь пальцев. А затем, после того, как она отдала им все имена и даже прояснила произношение некоторых из них, после того, когда она решила, что все закончилось и они получили от нее все, чего хотели, и теперь оставят ее в покое — со сломанным носом и кровавым порезом через весь живот, — она с удивлением услышала вопрос священника:
— Где он брал товар?
Джудит замялась, прежде чем ответить, и сразу поняла, что допустила ошибку: заминка дала им понять, что она знает имя того, кто поставлял Пако товар, знает имя его поставщика. И они требуют от нее назвать это имя сейчас же.
— Я не знаю где, — сказала она.
Ее зубы начали стучать. Она продолжала смотреть на бритву в руке толстухи.
— Отрежь ей сосок, — сказал священник.
Джудит инстинктивно закрыла руками грудь, обезображенную шрамами. Толстуха снова приблизилась к ней с бритвой, и внезапно Джудит стало страшно, как никогда в жизни. Она услышала свой голос, услышала, как произносит имя, выдавая свой секрет и свободу, повторяя имя снова и снова, и подумала, что уж теперь-то кошмар закончится. Было потрясением видеть, как лезвие снова сверкнуло, она не поверила своим глазам, увидев, как кровь хлынула из кончика ее правой груди, и поняла, о Господи Иисусе, что они все равно собираются сделать ей больно, о, святая Мария, может быть, даже убьют ее, о, святая мать-заступница… Бритва сверкала и резала снова и снова, пока Джудит не потеряла сознание.
Комната детективов выглядела совершенно одинаково в любой день недели, включая выходные и праздники. Но по утрам понедельников сразу становилось ясно: наступил понедельник — атмосфера была совсем иной. Нравится кому или нет, пришло начало новой недели. Понедельник чем-то неуловимо отличался от любых других дней.
Карелла сидел за столом уже в полвосьмого утра, за пятнадцать минут до окончания ночной смены. Полицейские из ночной смены собирали вещи, допивали кофе и доедали пончики, купленные в круглосуточной забегаловке на Кричтон, негромко обсуждая события прошедшей ночи. Дежурство прошло сравнительно тихо. Они подшучивали над Кареллой, над тем, что он пришел на пятнадцать минут раньше: метит в детективы первого класса? Карелла метил на разговор с Карлом Лоубом, судентом-медиком, приятелем Тимоти Мура, которому последний, как утверждал, звонил несколько раз той ночью, когда застрелили Салли Андерсон.
В телефонной книге Лоубы из района Айсола занимали аж три колонки, но только двое из них носили имя Карл, и только один из них проживал на Перри-стрит, всего в трех кварталах от университета Рамси. Мур сказал Карелле, что днем он в университете. Карелла не знал, отмечает ли Рамси такой пустяковый праздник, как День президентов, но не хотел упускать шанс. Кроме того, если университет сегодня закрыт, Лоуб может отправиться на пикник или еще куда-нибудь. Карелла надеялся застать студента дома до того, как тот куда-нибудь уйдет.
Он набрал номер.
— Алло? — сказал женский голос.
— Здравствуйте, могу я поговорить с Карлом Лоубом? — сказал Карелла.
— Простите, а кто его спрашивает?
— Детектив Карелла из восемьдесят седьмого участка.
— Из какого участка? — удивилась женщина.
— Из полицейского, — сказал Карелла.
— Это шутка? — спросила она.
— Никаких шуток.
— Ну… минутку, ладно?
Она положила трубку на стол и кого-то позвала — надо думать, Лоуба. Когда Лоуб ответил, он казался сильно озадаченным.
— Алло? — сказал он.
— Мистер Лоуб?
— Да?
— Это детектив Карелла из восемьдесят седьмого участка.
— Да?
— Если у вас есть пара минут, я хотел бы задать вам несколько вопросов.
— О чем? — спросил Лоуб.
— Вы знакомы с человеком по имени Тимоти Мур?
— Да?
— Ночью в пятницу вы были дома, мистер Лоуб?
— Да?
— Мистер Мур звонил вам в какое-либо время вечером и ночью пятницы? Я говорю о прошлой пятнице, двенадцатого февраля.
— Ну… вы не могли бы сказать мне, с чем связаны эти вопросы?
— Это неудобное для вас время, мистер Лоуб?
— Ну, я брился, — сказал Лоуб.
— Перезвонить вам позже?
— Нет, но… я хотел бы узнать, в чем дело.
— Вы разговаривали с мистером Муром в прошлую пятницу ночью?
— Да, говорил.
— Помните, что вы обсуждали?
— Экзамен. У нас на носу большой экзамен. По патологии. Извините, мистер Коппола, но…
— Карелла.
— Карелла, простите, Можете вы сказать мне, в чем дело? Я как-то не привык получать загадочные телефонные звонки из полиции. И вообще, откуда мне знать, что вы действительно полицейский?
— Не хотите ли сами перезвонить сюда, в участок? — предложил Карелла. — Запишите номер…
— Нет, нет, не нужно. Но, в самом деле…
— Прошу прощения, мистер Лоуб, я пока предпочел бы не говорить вам, с чем это связано.
— У Тимми какие-то проблемы?
— Нет, сэр.
— Тогда что… я не понимаю…
— Мистер Лоуб, я прошу вас помочь мне. Вы помните, в какое время мистер Мур вам звонил?
— Он звонил несколько раз.
— Сколько точно, можете вспомнить?
— Пять или шесть… Мы обменивались информацией.
— Вы звонили ему в какое-либо время?
— Да, два или три раза.
— Так между вами двумя…
— Может, четыре раза, — сказал Лоуб. — Не помню. Мы как бы занимались вместе по телефону.
— То есть всего вы созванивались девять или десять раз, так?
— Примерно. Может, дюжину раз. Я не помню.
— Всю ночь?
— Нет, не всю ночь.
— Когда был первый звонок?
— Около десяти, кажется.
— Вы звонили мистеру Муру или…
— Он позвонил.
— В десять часов.
— Около десяти. Не могу сказать точнее.
— А следующий звонок?
— Я перезвонил ему где-то через полчаса.
— Чтобы обменяться информацией.
— Вообще-то, чтобы задать ему вопрос.
— А следующий раз?
— Я правда не могу сказать в точности. Мы в ту ночь постоянно перезванивались.
— Когда вы сделали свои три или четыре звонка… мистер Мур был дома?
— Да, конечно.
— Вы звонили на домашний номер?
— Да.
— Когда был последний звонок?
— Наверное, около двух ночи.
— Вы звонили ему? Или он…
— Я звонил ему.
— И вы застали его дома?
— Да. Мистер Карелла, я хотел бы…
— Мистер Лоуб, вечером прошлой пятницы вы перезванивались между одиннадцатью и полночью?
— С Тимми, вы имеете в виду?
— Да, с мистером Муром.
— Между одиннадцатью и полуночью?
— Да, сэр.
— Кажется, да.
— Это вы звонили ему, или он вам звонил?
— Он звонил мне.
— Вы помните точное время?
— Нет, точного не помню.
— Но вы уверены, что те звонки были между одиннадцатью и двенадцатью ночи?
— Да, уверен.
— Как часто в течение этого часа?
— Два раза, наверное.
— Мистер Мур сам звонил оба раза?
— Да.
— Можете попытаться вспомнить точное время…
— Нет, не скажу с точностью.
— А приблизительно?
— Он звонил в… в первый раз, пожалуй, в начале двенадцатого. Как раз заканчивались новости. Было, наверное, где-то пять минут двенадцатого.
— Какие новости?
— По радио. У меня работало радио. И у Тимми тоже. Я люблю заниматься, когда музыка звучит фоном. Успокаивает. Но еще шли новости, когда он позвонил.
— И вы говорите, он тоже слушал радио?
— Да, сэр.
— Откуда вы это знаете?
— Я слышал. Он даже что-то сказал о том, чтобы выключить.
— Простите, выключить…
— Свое радио. Он сказал что-то вроде… Я точно не помню… «Погоди-ка, я выключу, Карл», или что-то вроде этого.
— И затем он выключил радио?
— Да, сэр.
— Убрал громкость?
— Да, сэр.
— И вы
