– Эй, ну ты что? – легко улыбнулся я. – Расслабься, все уже позади.
– Кровь… – залепетал в ответ Петров. – Они все убиты! Я застрелил человека. Много человек… Я не хотел!
– Ну, тише, тише, – я похлопал мальчика по плечу. – Все хорошо.
– Я не хотел убивать, – всхлипывая, прошептал юноша. – Не хотел…
– Знаю, – я по-отечески обнял парнишку за плечи. – Но иначе тебя самого бы убили. Нас всех. Иногда стрелять в других необходимо.
Да, убивать себе подобных тяжело. Еще тяжелее – осознавать это. Со временем угрызения совести притупляются. И убивать во второй или третий раз уже легче. Но когда делаешь это впервые, устраиваешь для себя маленький персональный ад. А уж когда сразу попадаешь в такую мясорубку, так вообще… Удивительно, как Васька еще держится.
И все же Алексеев был прав. Не стоило его с собой брать. Здесь и мне-то нелегко, что уж про пацана говорить…
– Впереди, похоже, станция, – сказал Александр.
Лучи фонарей высвечивали колонны и платформу, до которой оставалось не больше десяти шагов.
– Пусто… – пробормотала Мария.
– Еще бы. Кто захочет жить по соседству с такими отморозками? – хохотнул я.
Бах, между тем, остановился, тщательно всматриваясь в туннельную тьму. Глубоко втянул ноздрями воздух и зарычал сквозь сжатые зубы.
– Что-то впереди? – поинтересовался я.
– Ой, да что там может быть, – махнул рукой Зурко, обгоняя солдата быстрым шагом. – Пошли уже быстрее.
– Стоять! – крикнул Бах и бросился было за парнем, но было поздно.
Строгинец уже выбежал на станцию.
Грохот выстрела резанул по ушам. Александр рухнул на рельсы. Звякнув, отлетел куда-то в сторону выпущенный из его рук карабин.
– Саша! – закричала Мария, и в тот же миг я рванулся к ней и повалил на пол.
Остальные к тому времени уже лежали пластом. Вовремя успели – снова застучали выстрелы, пронзая тьму, заглушая мат командира и отчаянные вопли девушки. Я кожей ощущал проносящиеся мимо пули. Так близко, всего в нескольких сантиметрах…
Длинная очередь (похоже, палили из пулемета), закончилась. По платформе затопотали чьи-то сапоги. Твою ж дивизию! Автомат, быстро… Успеем ли?!
– Уши! – внезапно раздался голос Баха.
Я выпустил уже схваченное оружие и прижал руки к ушам. Пара секунд – и снова грохот. Сильнейший, заставляющий содрогнуться всем телом. А еще – яркая вспышка перед глазами…
Снова заработал пулемет, на сей раз в унисон с несколькими автоматами. Такая какофония даже Марию заставила затихнуть. Девушка перестала вырываться и теперь просто сотрясалась от рыданий. Страшно. Неимоверно страшно. Не за себя – за нее. И за Василия…
Неожиданно все стихло. Полежав еще несколько секунд, я поднял голову и огляделся по сторонам. Василий, шатаясь, поднимался на ноги. А прямо перед ними стоял Бах в полный рост.
– Всех уложил, – объявил он, осматривая платформу. – Три автоматчика и пулеметчик… «Двухсотые»… Те же уроды с шшшш… татушками крыс-с-с.
Говорил Бах сквозь сжатые зубы, шипя от боли. Его левая рука была окровавлена.
– Тебя задело? – озабоченно спросил я.
– Царапина, – последовал ответ. – Деру отсюда!
– Не хватало мне еще «трехсотого», – как можно строже произнес я, направляясь к солдату. – Дай хоть перемотаем по-быстрому.
– Нет!
– А ну, уйди! – внезапно меня довольно грубо отпихнули в сторону, и перед бородатым мужчиной возникла Мария. Утирая слезы и все еще нервно вздрагивая, она принялась копошиться в своей аптечке. – Я тебя починю, и даже не спорь.
– Нас могут всех положить, дура! – воскликнул Бах. – Погоня наверняка уже близко! Нет времени…
– Да срать! – злобно выкрикнула Маша.
И было что-то такое в ее глазах и в голосе, что даже этот суровый человек предпочел не спорить. Наскоро осмотрев поврежденный бицепс, девушка хмыкнула.
– Жить будешь. Черкануло совсем легонько. Не сквозное, да и вены с артериями целы…
Она смазала рану Баха перекисью водорода и наложила легкую повязку.
– Все, – отчеканил Бах, когда Мария закончила. – Уходим!
– Как? – вдруг всхлипнула Маша. Ее решимость и твердость исчезли, будто и не было их. – А брат мой? Неужто мы его так вот и оставим?
Я обнял за плечи снова начавшую рыдать девушку. Реветь было от чего – Саша лежал мертвее мертвого. Не жилец тот, у кого вместо головы кровавое месиво.
– Мы ничего не сможем сделать, – прошептал я. – Ничего. Надо идти…
Боже, ну почему так? Ведь не в первый раз уже теряешь друзей и близких, уже много раз видел смерть. И все равно больно, как в первый…
– Пошли, – я потянул девушку за руку, одновременно схватив за плечо безмолвно и неотрывно глядящего на труп Василия. – Бах прав. Мы все можем остаться здесь. Нам придется уйти.
Прошептав что-то одними губами, Петров поднялся с Сашиным карабином на плече. Второй рукой он вцепился в предплечье Марии. Молодец паренек. Соображает…
Девушка, наконец, сдалась. Пробормотав вполголоса «Прощай!», развернулась и бегом ринулась прочь вслед за Бахом. Наш отряд изо всех сил мчался по туннелю. Дальше от этой проклятой Тимирязевской. Дальше от ее обитателей, все же доставших напоследок своих недругов.
Глава 9. Савеловская
– Замрите! Оружие на рельсы! Живо!
Снова слепящий свет прожекторов. Как же он мне надоел! Даже больше, чем грубые окрики и весьма негостеприимные встречи. Впрочем, сейчас я был согласен на что угодно – лишь бы не стреляли…
Все еще щурясь, я снял автомат с шеи и бросил на пол. Через пару мгновений туда же полетел пистолет. Следом раздался еще один «звяк», – кажется, Бах тоже расстался с «Калашом».
– А вы двое, что, рыжие?! – послышался крик с блокпоста, – а ну, шевелитесь! Или вам горячих пирожков выдать для ускорения? Это мы могем!
Кажется, это адресовано Васе и Марии…
– Приглушите свет чуток! – крикнул я как можно громче. – Сейчас все уладим!
Несколько томительных секунд ожидания. Затем стало чуть темнее. Я завертел головой по сторонам. В поле зрения попал Петров, стоящий в полной растерянности с «Багирой» в руке.
– Брось, живо – велел я. – У нас нет выбора, слышишь?
Юноша крепко сжал зубы, недовольно выдохнул воздух из ноздрей, но все же послушался приказа. Мария же словно вообще выпала из этого мира – застыла, как статуя, и не реагировала ни на свет, ни на голос. Ее пистолет так и остался в кобуре. Нахмурившись, я сам вытащил «Скиф» и кинул на шпалы рядом с автоматами. Карабин пришлось буквально вырывать из рук девушки.
– Ножи и гранаты тоже! Быстрее, мать вашу!
Пришлось разоружаться до конца. И только после того, как последний клинок был брошен наземь, раздался топот сапог. Из-за перегораживающих туннель мешков с песком показалось несколько людей.
– Ну, совсем охренели, сатанюги, – не сказал, а выплюнул слова маленький худой человечек со скривившимся от презрения лицом. – Бегают тут с пушками наперевес. Дмитровскую оттяпали, еще и сюда суетесь. Мрази долбанутые…
– Эй, остынь, друг! – я вскинул ладонь вверх. – Мы даже близко не сатанисты.
– Да-а-а? – абориген остановился прямо напротив меня и уставился в лицо, что смотрелось комично – рост у охранника едва достигал метра шестидесяти, и тот смотрел снизу
