– Там, на севере, никого нет, кроме ратманов и сатанюг! – заявил коротышка. – На крысов, вроде, не смахиваете. Да и не уходят они так далеко от своих нор. Значит, с Тимирязевской.
– Мы вообще не с этой ветки! – воскликнул я.
– Документы! – рявкнул савеловец.
– Какие еще документы? – вопрос поверг меня в ступор.
– Удостоверения личности! Кто, откуда, зачем приперлись?!
– Нету ничего, – растерянно пробормотал я. – До этого никто не спрашивал…
Лицо человечка расплылось в довольной щербатой улыбке. Но она тут же исчезла, и он вдруг повернулся к Баху.
– Что ты сказал? – воскликнул он, тыча пальцем в грудь бородачу.
– В жопе своей поищи бумаги, говорю, – пояснил солдат.
– Ах ты сука! – взвизгнул коротышка и с размаху треснул Баха кулаком в грудь.
Тот даже не поморщился, зато ответил таким смачным хуком, что наглый мужичок кубарем полетел на пол. Бородач не остановился на этом, а резко бросился к двум охранникам, нацелившим на него автоматы. Мгновенно оказавшись возле них, он ударил одного из савеловцев в живот и, когда охранник обмяк от удара, схватил и заслонился, словно щитом, от второго. Аборигену ничего не оставалось, как броситься врукопашную.
Я тоже времени не терял – вмиг подскочил к еще одному охраннику и, вцепившись в приклад его автомата, резко рванул на себя, затем пнул противника в колено. Ни в коем случае нельзя дать им схватиться за оружие! Краем глаза я заметил, как Василий, заслонив собой все еще находящуюся в оцепенении Марию, приготовился к бою. Только не с кем было – пятый охранник, совсем еще молодой парень, стоял с грудой поднятых с пола автоматов и растерянно взирал на дерущихся.
– Отставить! – внезапно раздался властный мужской голос со стороны блокпоста.
В этом голосе звучала такая силища, что драка тут же прекратилась. Тут же показался и сам кричавший – пожилой мужчина с сильным волевым лицом и немного раскосыми глазами. Судя по выправке и походке – явно бывший военный. Сразу стало ясно, кто тут главный… Рядом с ним шагали еще два охранника.
– Устроили тут… – хмыкнул командир савеловцев. И внезапно вновь поднеся ко рту громкоговоритель, крикнул в него: – А ну, смирно!!! РА-ЗАЙ-ТИСЬ!!!
Против своей воли я отпустил уже вырванный у охранника автомат. Аборигены же отпустили Баха, на котором до этого висели двое. В том числе и мужичонка, из-за которого все началось. Я не без удовлетворения заметил, что бородач помят гораздо меньше, чем савеловские мужики.
– Чечетов! – обратился раскосый мужчина к зачинщику драки. – Ты совсем уехал! У тебя, я вижу, руки чешутся. Так я их тебе мазью специальной помажу. Ее полно в наших клозетах!
– Но Эдуард Алексеевич! – воскликнул чернявый коротышка, у которого под скулой на глазах наливался огромный синячище. – Эти вот смеют утверждать, что не сатанюги.
– А я смею утверждать, что ты идиот! – последовал ответ. – Взгляни на них! Разве это тимирязевцы?!
Действительно, только полный недоумок мог бы сейчас разглядеть в пришлых людях – грязных, оборванных, уставших, шокированных недавней перестрелкой – поклонников Дьявола. Но Чечетов, походу, сомневался. Потому что пробормотал:
– Может быть…
Мужчина с рупором подошел ко мне и бесцеремонно закатал рукав моей куртки.
– Видишь татушку? – снова обратился он к подчиненному.
– Нет… – тихо сказал коротышка.
– А сразу не дано было посмотреть? Придурок… – прорычал командир. – Врезал бы тебе хорошенько, но, смотрю, уже до меня постарались. Неделю чистишь сортиры! Мухин, Скороходов, проводите-ка его на новый пост!
Тяжело дышащие после схватки с Бахом охранники увели понурого Чечетова. Эдуард Валентинович же снова воззрился на нас.
– Документы! – отчеканил он.
– Не имеем, – ответил я.
– Так, все ясно, – вздохнул мужчина. – Следуйте за мной!
Приглашение было настойчивым и рассмотрению явно не подлежало. Наш отряд тут же оказался окружен несколькими автоматчиками. На лицах людей застыло напряженно-злобное выражение, да и оружие у них в руках говорило само за себя.
– Шевелитесь! – прикрикнул один из часовых и грубо пихнул Марию стволом «Калаша». Меня словно огнем обожгло. Да как они смеют? Мы что, скотина какая-то? Но возмутиться вслух я не успел – меня самого ткнули так, что я еле удержался на ногах. Так и погнали нас – толкая и пихая всех четверых. Хорошо хоть не пинали. Удивительно, но Бах на сей раз даже не пытался сопротивляться…
А блокпост у них здесь – просто загляденье. Кроме стандартных мешков с песком тут еще и огромные, с человеческий рост, бронированные стальные листы с амбразурами для стрельбы. И какая-то огромная труба, направленная в сторону туннеля. Я еще во время «обмена любезностями» с Чечетовым заприметил краем глаза это странное оружие. Но только вблизи, увидев притороченные к нему огромные канистры с бензином, понял, что же это такое на самом деле. Огнемет. Да что там, огнеметище! Так вот что имели в виду савеловцы, говоря: «горячие пирожки»… Мама моя!
Проход на станцию был совсем узенький – между тюбингом и бруствером. Пришлось протискиваться по одному, что замедлило и так не быструю процессию.
За укреплениями оказалась обычная станция – платформа да палатки. Ничего особенного. Разве что охраны много, но это, скорее всего, из-за переполоха, вызванного появлением незваных гостей. Да еще и зеваки из палаток повыскакивали, толпясь на пути. Эдуард Валентинович то и дело недовольно орал в громкоговоритель:
– Чего встали?! Расходитесь, не на что тут смотреть!
Ну, прямо как тот человек на Строгино. Как там его? Вот ведь голова садовая, уже успел позабыть имя. Впрочем, какая разница? Суть в том, что там нам чуть ли не в ноги кланялись, а здесь…
Здесь нас подвели к люку в полу и весьма грубо потребовали лезть вниз, перед этим сдернув со всех четверых походные рюкзаки. Внизу, в тесной подсобке, оказалась тюрьма. Гордо сказано, конечно: на деле это было просто небольшое помещение, где раньше хранились швабры и ведра. Правда, сейчас здесь присутствовала очень даже неплохая стальная решетка вместо двери. И огромный амбарный замок…
Заскрежетал ключ, запирая нас в темной и тесной комнатушке с одной-единственной лампочкой под потолком. Несколько секунд мои уши еще слышали топот обутых в берцы ног преследователей. А затем наступила тишина.
Я огляделся. Странно, нас здесь всего трое. Бах, шедший последним, в камеру не попал. Так-так… Остается надеяться, что его повели на допрос, а не к стенке. Все же он успел наломать дров…
Мария присела на корточках в углу. Василий остался стоять, растерянно разглядывая облупившуюся штукатурку на стенах.
– Только без паники, – я старался говорить как можно увереннее, и даже выдавил из себя ободряющую улыбку. – Мы здесь ненадолго. Им нужно узнать, кто мы. Ведь по соседству с ними – логово ублюдков, так что чужакам они не доверяют. Поэтому нас немножко здесь подержат, затем зададут
