Шкаф внезапно присмирел, и я аккуратно попыталась прокрасться все-таки к выходу. Отсюда надо бежать. И попросить комнату с приличным характером и воспитанной мебелью. А лучше вообще без нее. До двери мне оставалось еще шагов пять, когда она распахнулась, а за ней… за ней обнаружился киару.
– Как вы себя чувствуете, Мария? – спросил он как ни в чем не бывало. – Я могу войти?
– Нормально, – растерянно ответила я и подозрительно покосилась на предметы интерьера, вернее, на те места, где они должны были быть – они спрятались и затаились, коварные. – Пожалуйста, входите.
– Благодарю, – произнес инопланетянин и, видимо, проследил мой взгляд, так как направился прямиком к непослушной мебели. Не знаю, что именно он с ней сделал, наверное, деактивировал или как-то перевел на «ручное» управление, но через минуту у меня была уже вполне статичная кровать, благонадежные с виду стол и кресла – совершенно в другом конце комнаты, возле огромного, во всю стену окна, а также обездвиженные двери шкафа и, кажется, межкомнатные тоже.
– Ну вот, – сказал он, присаживаясь в одно из кресел. – Так вам будет привычнее… и безопаснее.
– Вы больше не сердитесь? – спросила я, почему-то робея и, вероятно, поэтому присаживаясь на самый краешек кресла. А еще – не доверяя до конца присмиревшей мебели и готовясь вскочить в любой момент.
Вопрос киару проигнорировал. А может, его встречный вопрос и был ответом, я не поняла.
– Вы решили, что хотите? – произнес он, задумчиво изучая меня каким-то непонятным взглядом.
– Я же уже сказала, – настороженно произнесла. – Воспользуйтесь вирусом, если он вам подходит.
– Это невозможно. А даже если бы и было возможно… в общем, попросите что-то для себя.
– Почему невозможно? – как-то даже немного обиженно уточнила я. Брезгует?
– Чтобы вирус достиг нужного состояния, нужно, как минимум, дней семь, а лучше – десять. Вы бы умерли на второй, – с ужасающим спокойствием и пугающей честностью сообщил киару.
– Как? – севшим голосом переспросила я, хотя вопрос был риторическим – разумеется, я вовсе не жаждала узнать в подробностях, как умирала бы.
– Вирус и так привел к некоторым необратимым изменениям, – продолжил свои страшные откровения синеглазый. – Нет, не волнуйтесь так, ничего фатального, но вот проблемы с мебелью у вас именно из-за этого.
– То есть… они только у меня? – грустно уточнила я. Нет, я не спорю, быть особенной – круто иногда, но лучше бы в чем-то другом…
– Только у вас, – улыбнулся Айрдан. И тут же снова помрачнел. – И вы теперь не подходите нам для… дела.
– Почему? – спросила я. Не то чтобы я расстроилась из-за этого, вопрос благополучия киару и даже проблемы с мебелью интересовали меня куда больше, чем загадочное дело, о котором они и не рассказывают почти ничего.
– Потому что эффект от вас теперь уже вообще непредсказуем, – снова улыбнулся киару, и мое глупое сердце в который раз сбилось с ритма. И, кажется, кто-то намекает на то, что и раньше от меня можно было ждать чего угодно. Ну и ладно, ну и пусть, не так уж он неправ, в конце-то концов.
– А что с вирусом? Он не успел развиться? – спросила, невольно любуясь инопланетянином. Все-таки что-то есть в этих слишком синих глазах и необычно серебристых волосах, и…
– Да, – короткий ответ и легкая улыбка – словно специально дразнится, провоцирует. То ли на бесконечные вопросы, то ли еще на что…
Я вопросительно приподняла брови, надеясь, что это выглядит элегантно, а не комично, и молча смотрела на него. А он на меня. И тоже молча. Разве что чуть прищурился.
Мы играли в молчанку всего ничего, но я почувствовала, что начинаю проигрывать – краснею и смущаюсь, хотя ничего такого он не сделал, даже взгляд от глаз моих не отводил.
Но я держалась, по крайней мере, до того момента, как он сказал:
– Мария, вы очень красивая девушка.
И как-то это у него получилось очень проникновенно и немного вкрадчиво.
– Спасибо, – смущенно и немного растерянно ответила, опуская глаза и мучительно решая, стоит ли сообщить ему, что он, в общем-то, тоже очень даже ничего. И пока я краснела и думала, думала и краснела, оказалось, что это было совершенно зря. Киару вовсе не собирался делать мне комплимент или как-то обозначать интерес, он просто хотел как-то подсластить следующую новость, а единственное хорошее, судя по всему, что он мог обо мне сказать – это именно про красоту.
– Никита Рекунов и Анжелина Петрова попросили поселить их в одну комнату, – сообщил синеглазый, выжидательно глядя на меня. Наверняка я изменилась в лице. Неожиданность оказалось явно неприятной, хотя сейчас я не могла уже однозначно сказать, что мечтаю оказаться на месте бледной моли, но все равно как-то царапнуло. Сродни тому, что ты привык считать что-то своим, а оно вдруг, оказывается, принадлежит совсем другому. А еще то, что я вначале заявила киару, что люблю Никитоса и еду из-за него… теперь он, синеглазый, будет считать меня неудачницей. Хотя куда уж больше-то… Неужели мне и в самом деле было когда-то все равно, что подумает обо мне этот инопланетянин? А ведь было, и вовсе не так давно, но когда-то все успело поменяться, и я толком не понимаю теперь, что бы такое сказать, чтобы он не начал меня презирать. Плакать, наверное, не стоит?
– У меня лично нет никаких возражений, – продолжил тем временем Айрдан, поняв, видимо, что на диалог пока надежды мало. – Но если вам это… неприятно, если вы хотите, я откажу. – Я почему-то все так же не могла сказать ни слова, вернее, не то чтобы не могла – просто не было у меня слов, в мыслях было как-то пусто, даже, пожалуй, пустынно. – Я не знаю, как принято у вас, но дополнительные какие-то… трения внутри команды мне ни к чему.
Наверное, я злой человек. Убеждаюсь в этом все больше и больше, потому что мысль сказать, что хочу, что надо запретить, вообще расселить их по разным концам здания и видеться не давать, у меня была. Несколько мучительных секунд, за которые мне тут же стало стыдно – как-то это… низко, что ли. Да и к чему? Какая разница, в своей он комнате спит или в ее, если в мыслях он все равно с ней. И пусть
