– Макс, ну нельзя же так! Мы-то ведь сегодня не первобытные.
– Можно, Маш, только так и можно! Биологические законы неизменны. Выживает сильнейший. Радости от этого мало, но люди вынуждены быть жесткими. Просто чтоб защитить себя. Правительство это осознает, спасибо ему. Окружило эту проблему завесой тайны от дураков. И ты тоже не болтай где попало. Кому надо и так всё знают. А кому не надо, пусть лучше пребывают в блаженном неведении.
– Максим, но ведь они наверняка и в других каких-нибудь странах есть. По-твоему, и там везде то же самое?
– Понятия не имею. Может, они рождаются только здесь. Ну вдруг им здесь как-то особенно климатит? Может, они есть где-то еще. Но где бы они ни появились, наверняка сразу вводятся законы, подобные нашим. Если не что похуже. Я почти уверен, что существует какая-нибудь всеобщая мировая договоренность по этому поводу. Человечество же должно везде стоять друг за друга. Ведь если дать антропоморфам волю, рано или поздно они вытеснят нас с земли. И нечего на меня так смотреть. Мы же их не убиваем, не мучаем. Кормим, поим, содержим.
– Макс, ты уверен? Все-таки мы же люди. И они тоже, ну, в смысле, тоже разумные. Неужели нельзя как-нибудь договориться между собой?
– Нельзя, Маш. Поверь, я знаю, что говорю. Я всю эту кухню изучал: историю, антропологию, социологию. Пока штатно, оно работает. Но стоит где-нибудь… Машк, ты только никому не говори, ладно? Вам, школьникам, это еще рано знать. Так вот, стоит где-то в мире запахнуть керосином, как все эти логии, вся этика немедленно разлетается на хрен. На первый план вылезает старый, добрый закон джунглей. И всё – и секир башка. Не грусти, Машунь, тебе не идет! Пойдем-ка мы с тобой лучше спать! Ни ты, ни я мир не переделаем.
* * *Первой пары у нее в тот день не было. Поэтому с утра Маша забежала к Лерке. Она не оставляла попыток растормошить ее как-то, расшевелить. Иногда Машке даже рассмешить ее удавалось.
– Привет! – радостно проорала Машка, влетая в вечно не запертую квартиру и с удивлением принюхиваясь. – Чем у тебя так вкусно пахнет? Неужто пирог печешь?
– Да ну какой там пирог! Так, шарлотку с яблоками, – откликнулась от плиты Лерка. – Сережка такую любит… любил. Садись, уже скоро приготовится.
Машка сочла это добрым предзнаменованием. С тех пор как Сергей исчез, Лерка совсем перестала готовить. Хотя раньше ее от плиты было за уши не оттащить. Прям влюбилась она в эту плиту с момента, как им с Сережкой отдельное жилье выделили. Постоянно над чем-нибудь колдовала. То борщ, то пирог, то жаркое какое-то особенное. Ерофеев, единственный из всех имевший неограниченный доступ в интернет, отыскивал там для нее редкие рецепты. Сережка из своих отлучек в город привозил ей приправы с рынка. Народ из класса никогда не упускал случая забежать к ним поживиться чем-нибудь вкусным. Лерка с Сережкой всегда были рады гостям. Даже если у самих было шаром покати, готовы были последнюю картошку на восемь частей разделить. А уж как Сережка пел под гитару!
Машке казалось, что в ушах у нее еще звучит: «Там свет в окне, там свет в окне! Он светит нам, тебе и мне. Как мотыльки, в дыму, в огне, мы все летим на свет в окне…» Ничего этого уже не будет. Осиротевшая гитара прислонена к стенке. Чехол сверху уже покрылся пылью. Машка почувствовала, как у нее начинает щипать глаза и свербеть в носу. От пыли, наверное, не иначе.
Лерка наконец выпрямилась и с дымящимся противнем в руках подошла к столу. Щеки у нее раскраснелись от жара, глаза заблестели, волосы над лбом закурчавились, образуя золотистый венчик.
– Ты сегодня прям королева! А что это на тебе такое надето? Неужель платье новое сшила?
– Не сшила! – Лерка хитро усмехнулась, опуская противень с шарлоткой на стол. – И это не совсем платье. Вот смотри!
При ближайшем рассмотрении платье оказалось искусно обернутым вокруг тела куском материи, причем на животе ткань была намотана таким образом, чтобы и поддерживать его слегка, и скрывать.
За последний месяц Лерка почти ничего не ела. С трудом ее удавалось уговорить проглотить кусочек. Поэтому похудела она ужасно, практически живот остался да кости. Пышная раньше грудь превратилась в два скромных холмика. Но ткань удачно драпировала углы и нежно подчеркивала округлости.
– И как это ты так ловко придумала! – восхитилась Машка.
– Да не я это! – Лерка неожиданно покраснела. – Это, видишь ли, Сережка мне сегодня ночью во сне приснился. Мы с ним сидели, как с тобой сейчас, и разговаривали. Про всякие пустяки, как всегда. Точно и не умер он, а из мастерской вечером вернулся. И я ему, не помню уже с чего, жаловаться начала. Что на меня вся одежда прежняя не годится. Где не сходится, где мешком, наоборот, висит. А новую ж глупо всего на пару месяцев покупать. Потом-то все ведь опять по-другому будет.
А он тогда достал с верху шкафа этот кусок ткани, я уж и забыла про него совсем, и стал показывать, как им можно обернуться, чтобы похоже на платье вышло. Несколько раз показал, на мне, на себе, словами растолковал. Ну и до меня дошло. На самом деле, ничего ж сложного! Я утром проснулась, взяла попробовала – и получилось! Так сразу на душе легко стало! Точно и в самом деле Сережка ко мне приходил. Даже испечь для него что-нибудь захотелось.
* * *– Ну вот, всё, как вы и хотели. Львы рычат, орлы клекочут, драконы дым с огнем выдыхают.
– Ай спасибо, Серега-мастер! Ну удружил! Руки у тебя золотые.
– Да ладно, все оказалось не так уж сложно. Просто шестеренка одна истерлась, и вот из-за нее все… Не удивительно, если за столько-то веков! Надо ж, древние какую штуку сообразили! Мы тут ходим, думаем про себя, что типа по части техники сильно крутые. А они, выходит, еще тогда… И ведь сколько времени прошло! А механизм как новенький, почистить и шестеренку одну сменить. По-моему, врут нам всё про этот прогресс, ей-богу!
– Да, древние, конечно, тоже умели. Сережа, скажи секретарю, чтоб записал на твой счет…
– Ой, да что вы, не надо ничего! Мне ж самому было интересно. Ну где еще такое увидишь, тем более изнутри? По правде, я вас еще благодарить должен, что позволили покопаться. Для меня же это как в музее побывать. Даже лучше, в музее же ничего нельзя трогать.
– Ну, как знаешь. Обедать-то хоть останешься со мной?
– А как же! Если пригласите. Да, я вам еще что сказать-то хотел. Немножечко он все-таки заедает. Ничего не сделаешь, на рельсе одном зазубринка маленькая, и к ней ниоткуда не подобраться.
