По дороге на своем мерине в нашу сторону ехал Михалыч. Махнув ему рукой, свернула к дому, активировала открытие ворот и проехала внутрь. Пока моей магии с трудом, но хватает на зарядку аккумулятора машины для коротких поездок в город и для различных мелких энергетических элементов. Но мне приходится отдавать почти всю свою энергию, вот и сегодня ее остатков мне хватило лишь на короткий отпор насильникам. Слава Триединому, мне помог Федор, а Лиза догадалась выпустить его из машины, но везти постоянно не может.
Михалыч, осмотрев меня своими вечно слезящимися глубоко посаженными глазами, нахмурил брови, над которыми повисли несколько белесых суховатых чешуек, и спросил:
– Кира, что на этот раз произошло?
Передернулась от воспоминаний, словно сбрасывая невидимый груз, коротко взглянула на Лизу и попросила:
– Доча, иди покорми Феда и поставь чайник с водичкой на печку. Сейчас чай пить будем все вместе.
Лицо девочки, все еще испуганное и расстроенное от пережитого, просветлело при взгляде на хавшика. Она его считает своим любимым дедом, а старый хавшик счастлив и любит ее не меньше. Этому удивлялись все, потому что с другими детьми он был дружелюбен, но не более. А с Лизой проводил свободное время и многому учил. Она подошла, быстро прижалась к нему и, получив короткий «чмок» в щеку, побежала в дом.
– А теперь рассказывай!
Снова тяжело вздохнула, а потом рассказала все в подробностях.
– Да-а-а, похоже, это те самые, которые поймали Семена…
– Они сказали, что отвезут меня на базу, значит, так и есть.
– Навозную кучу мне в тарелку, значит, нам всем не повезло наткнуться на оборотней…
– Михалыч, Семен еще ладно, он мужчина, а мне не повезло наткнуться на трех охотников… Да еще покалечить их.
– Хм-м-м, думаешь, будут искать?
– Уверена! Ты же знаешь, Михалыч, их охоту может перебить только что-то более сильное и притягательное. А я пока представить не могу, что может быть более притягательным, чем поиск и месть слабой женщине за отпор, унижение со стороны женщины и ранение из их же собственного оружия. Не-е-е, если бы один был, то еще может быть, а теперь они землю рыть будут, но не забудут…
– Здесь ты в безопасности…
– Я не могу сидеть дома безвылазно…
– А никто и не требует этого, но здесь вас никто не найдет. Увидят сгоревшие дома и…
– Уф-ф-ф, а я еще неделю назад хотела попробовать очистить тот участок. Хотела помагичить и в землю все зарыть…
– Значит, тебя Триединый уберег, а сейчас это тебе же защитой будет, да и нам тоже…
– У вас же своя дорога?
– Мы ее сегодня с мужиками возле трассы завалили сухостоем и валежником. Очень постарались все пути в нашу сторону замаскировать и следы замести, чтобы было похоже на непроходимый лес… даже асфальт вскрыли и несколько десятков метров убрали. Зина своей магией помогла.
– Зина?
– Они с Серегой Серым съехались, Кир, теперь она добрая, и приветливая, и… удовлетворенная. И не забудь, у нее две девки растут, и неприятности с бандюками не нужны. Ты прости ее, у нее мужа пару лет назад в драке полиморф загрыз… лис. Вот она на Лизоньку и взъелась, как увидела. Не со зла она…
– Да ладно, забыли уже…
– Может, и так, но ты последнее время совсем отдалилась от нас. С работы сразу домой…
– Михалыч, да у меня дома работы непочатый край, зимой болтать будем…
– Кирюш, теперь ты первая преграда, если кто сюда сунется…
– Это я уже поняла, Михалыч, но у меня высокий забор и крепкий дом, не зря же Сава постарался.
– Это да, Кирюш, но если что… Рация должна быть при тебе все время. Мы все придем на помощь…
– Ты уверен, Михалыч, что кто-то захочет рисковать своими жизнями из-за двух оборотней?
– Кир, не выводи меня… вы свои, а ты лишь четвертинка на половинку…
– Да, Михалыч, представь, как мне не повезло в жизни. Свои оборотнем считают и нос воротят, а оборотни на троих хотели разделить и подстилкой сделать, ведь только на это магичка и годится. Женщину-полиморфа они бы делить не стали… Даже если лишь охотничий инстинкт включился.
– Ошибаешься, девочка! Полиморф-охотник с любой так поступит и, лишь почувствовав себя защитником, умрет, но никому не отдаст. Если первую зависимость раньше снимали, пользуясь различными психологическими методиками, то вторая – на всю жизнь и неизлечима. Думаешь, почему они такие отстраненные и нелюдимые…
– Михалыч, а ты откуда …
– Оттуда! Мне двести семьдесят лет, девочка, я слишком много знаю и видел…
– Сколько?
– Да! Да! Так что учись, пока жив…
– Знаешь, Михалыч, я, когда увидела тебя живым пару месяцев назад, чуть не расплакалась от счастья и облегчения. Просто в тот момент поняла: хоть что-то осталось привычным и надежным.
– Я рад, Кирюш! Вы с Лизаветой мне как родные… А сейчас, может, угостишь вкусненьким, – он кивнул головой в сторону двери, – а то чья-то хитренькая мордочка уже минут пять высовывается из дверей, подслушивая…
Он обнял меня за плечи, и мы пошли в дом. Старый хавшик даже проявил тактичность и не стал пропускать меня вперед, а прошел в дом первым, чтобы не смотреть на мою голую попу в разорванных штанах.
Я же, почувствовав ветерок в причинном месте, уже в тысячный раз за последний час возблагодарила бога за то, что уберег от окончательного насилия. Можно сказать, отделалась легким испугом и наглядным уроком на будущее, обзавелась рваными штанами, зато приобрела еще один пистолет, для которого у меня имеются пули. Теперь у меня таких опасных штучек целых две, и расставаться с ними я больше ни на миг не буду.
А в голове все вертелась мысль: Лиза же все видела, как на ней та кошмарная ситуация отразится? Надо посоветоваться со старым хавшиком, может, он подскажет?! Вот же парочка из нас подобралась: приемная мать, которая толком не знает, как ребенка воспитывать, и назначенный самой «внучкой» дед, у которого тоже ни детей, ни внуков… Хотя главное – мы ее любим, а сердце подскажет.
После ухода Михалыча я отправилась в свою баню. Сава пристроил это каменное строение с деревянной отделкой прямо к дому, в нее вел широкий теплый коридор. А сбоку от нее был сооружен сарай, в котором Михалыч посоветовал устроить на постой мелкую скотину. Тепло от бани согреет в холодные зимние ночи животных, да и мне туда ходить будет удобно и близко.
Я в очередной раз сидела в бане, смывая с себя ощущения чужих рук на теле. Выпаривала звук пуль, впивающихся в чужую живую плоть. И хоть
