– Кирочка, послушай, Кирочка, все пройдет со временем. Сейчас надо быть сильными…
Я перебила старика, всхлипывая, и сиплым шепотом прохрипела, стараясь, чтобы девочка, все это время не отходящая от нашего раненого, не слышала меня.
– Я так устала, Михалыч, миленький, дико устала от всего этого. Я слабая, понимаешь, слабая и, боюсь, долго не протяну и сломаюсь в какой-то момент. Я готова работать с утра до ночи, не спать ночами, убирать, мыть, ковыряться в земле и навоз выгребать… Но не готова убивать… я ведь четырех собак… Каждую пулю словно в себя всаживала, мне кажется, я до сих пор все чувствую… Они жгут меня изнутри… А тот сумасшедший, а трое оборотней… Я больше так не могу…
Напряжение, копившееся месяцами, прорвалось, снеся плотину благоразумия. Упала на колени и, обхватив себя руками, зарыдала, не в состоянии успокоиться или хоть немного остановиться.
Хавшик присел рядом и обнял худыми жилистыми руками, прижимая к себе, и тихо, похоже, тоже толком не зная, как поступить и что сказать, уговаривал:
– Ну, успокойся… Кирюш, все наладится… Все будет хорошо… Вы вместе, и Фед поправится… Все пройдет, и не ты виновата, раз жизнь так сложилась…
– А что мне делать, когда придется мяска добыть, чтобы своих накормить… – простонала, уткнувшись ему в плечо, – как мне курице той же шею свернуть или хрюшке… Я не смогу никогда, Михалыч…
Встряхнул, потом глухо и жестко ответил:
– Жизнь заставит – не такое сможешь, и ты это себе уже доказала. Ты трижды защитила себя и своего ребенка от смерти и дальше сумеешь. Да, хреново это, да, это невероятно тяжело, но сейчас всем тяжко… – он скорбно вздохнул и уже более мягко добавил: – А с курами и хрюшками мы тебе поможем, девочка. Хрюшки-то и здоровый мужик побаивается и в одиночку не делает такие дела. Да и пока ты за своих не переживай, у нас лишнего много. Вон тушенки на пять лет вперед наварили, а еще сколько со склада навезли… Подбери себе пару хороших добрых собачек, и им хорошо, и тебе полегче станет, все кому-то жизнь спасешь… Да и котейку еще одного найти можно… Там, где ферма да скотина, всегда крыс и мышей много, вот пусть и охотятся… А твой Семен – кастрат ленивый и, похоже, кроме как пожрать да поспать, ничем не интересуется…
– Сема хороший, он вон возле Феда последние три дня спит… – вскинулась я.
– Ага, примеряется, наверное, на его пуховый матрасик…
– Михалыч, ну наговариваешь же… – мне даже смешно стало.
– Зато ты вон сразу в себя пришла, за справедливость грудью встаешь…
Я утерла слезы и, шлепнув по плечу уже практически нашего общего с Лизкой деда, обняла его и чмокнула в шершавую чешуйчатую щеку.
– Даже не знаю, как бы все это пережила, если бы не ты…
– Так же, девочка, ты сильная, со всем бы справилась. А я рад, что могу помочь.
В этот вечер мы дружно пили чай с вареньем и сырниками, слушая истории Михалыча о его детстве и юношестве. Родился и вырос Михаил Саппер на Амеросе и был гордостью своего маро, как называют единственного родителя, и демаро (дедушки), и даже прадемаро. Окончил школу, высшее учебное заведение, в котором обязаны учиться все хавшики. Они гордились своим умом и считали его главным достоинством и преимуществом в сравнении со способностями магов и физической силой полиморфов. А затем попал в аварию и получил жуткое для любого разумного существа увечье. Стал бесплодным. Его маро был раздавлен этим обстоятельством и стал относиться к своему отпрыску словно к инвалиду, а затем и вообще так, будто тот умер. После появления на свет у его маро еще одного ребенка Михаила словно вычеркнули из жизни семьи.
Именно по этой причине он навсегда уехал из Амероса и поселился, как сам сказал, в самой глухой деревне под Тюбрином. За последние двести лет наш город очень сильно разросся и изменился, а вот Михалыч так и застрял в том своем грустном времени, когда его все бросили и предали. Лишь животные не предают, поэтому он радуется своей работе и любит ее. А теперь и нас.
Лиза сразу спросила, можно ли называть Михалыча демаро, и он, расплывшись в счастливой улыбке, согласился. А я впервые за прошедшие месяцы решила: действительно, все будет хорошо.
Часть третья
31 октября
Утром я встала со странным ощущением праздника. Это было вдвойне странно, потому что свой день рождения я отпраздновала неделю назад, а Лизин будет зимой.
Несмотря на середину осени, наступили ранние морозцы, и в комнате оказалось слегка прохладно, ведь мы экономили на электричестве, магии и дровах. Теплое тельце Лизы прижималось спинкой ко мне, а внизу на своем внушительном матрасе сопел Федор. Ему хоть бы что, лежал на спине, во все стороны растопырив лапы и демонстрируя сероватое брюшко, которое я, встав, тут же почесала. Пес лишь приоткрыл один глаз и, потянувшись, снова смешно засопел.
Я бы тоже посопела, но, к сожалению, работа не ждет. Спустилась на первый этаж и привычно оделась в рабочий костюм. Подхватив чистые ведра, пошла в коровник к своим кормилицам. За мной тут же увязался Семен, а стоило нам появиться на улице, присоединилась и Мотя. Эту кошку мы не подбирали, она сама к нам пришла. Сначала пряталась, а потом привыкла и уже чувствует себя хозяйкой коровника, первой пробуя парное молоко.
Закончив доить, кормить и чистить свою живность, сделала себе кружку какао и вновь вышла на веранду; теперь меня сопровождал Федор, решивший размяться во дворе.
К середине октября мы закончили все сельскохозяйственные работы. Убрали урожай, сделали запасы из солений и варений, подготовили землю к новому сезону и теперь изредка собирались в бывшем помещении руководителя фермы для того, чтобы поболтать, попить чаю с плюшками и дать детям возможность пообщаться друг с другом.
После случая с одичавшими собаками наши мужики начали их регулярный отстрел, но дворняги, наученные горьким опытом, стали хитрее и опаснее. За лето их количество только возросло, но с приходом холодов они решили перебраться в город, наверное, по привычке… Хотя мы не расслаблялись и теперь всегда были вооружены и не засиживались допоздна.
Фед, все еще прихрамывая на переднюю лапу, вернулся в дом, а я, зябко кутаясь в меховую жилетку, глоточками цедила вкусный напиток. Странное приятное чувство предвкушения не проходило, а заставляло смотреть в лазурное чистое небо и радоваться белым пушистым облачкам, яркому солнцу, которое заливало все вокруг своим светом, да редким птицам, которые остались зимовать.
Я с чувством удовлетворения и гордости оглядела свой двор и даже окинула взглядом соседний участок – тоже мой. Сегодня радовало все
