Шагая по асфальтированным улочкам с двухэтажными домами по сторонам, Алекса удивлялась всему. И зданиям, и их количеству, и числу людей, когда-то проживавших здесь.
– Па! – наконец, воскликнула она, пораженная до глубины души. – Неужели раньше были такие большие города? Разве так много людей было в мире?
– О! – заметил Прохоров, осматривая тем временем дорогу. – Были и еще больше! Значительно больше! А людей… несметное число. Если я скажу, какое, ты просто не воспримешь эту цифру. А Юрьев-Польский по сравнению с другими – очень маленький город. Вот бы Москву тебе показать, или Питер. Вот где красота и мастерство русских зодчих. Города эти даже под землей росли, и под землей же ездили поезда – специальные транспортные средства… Даже и объяснить не могу, ты вряд ли себе представишь такое.
– Еще больше, – прошептала Александра, боясь представить город больше Юрьева-Польского. Девочке в это верилось с трудом. – Машины под землей…
– Стой, – неожиданно сказал Михаил и остановился сам, рассматривая следы на асфальте. Они находились как раз на перекрестке. Слева высилась грандиозная белая стена, справа – двухэтажный дом, меж ними дорога ныряла влево. А следы транспорта делали неожиданный пируэт: сначала уходили на перекрестке влево, а потом возвращались и продолжали путь обратно, словно бульдозер съезжал на некоторое время с пути.
– Они зачем-то направлялись туда, – Прохоров указал влево. – Пойдем, проверим! Только тихо, мало ли, что они там нашли.
Дорога вывела на широкую площадь, два длинных одноэтажных дома рухнули и развалились по кирпичикам. Слева вдоль площади тянулся высокий земляной вал, а за ним все еще продолжалась стена, из-за которой выглядывала очередная церковь с пятью куполами. Наконец следы свернули на дорогу, прилегающую к стене. Михаил с дочерью направились туда же. Чуть дальше в стене наметились ворота: поломанные створки выгибались наружу, словно их кто-то вышиб изнутри. На дороге мохнатыми кучами чернели несколько тел.
Михаил подошел к ближайшему и ткнул ногой. Потом присел и вырвал из мертвой плоти какую-то деревяшку.
– Тут была жаркая битва, – сказал он, повернувшись к дочери и показывая добытый из твари трофей. – Это стрела, и их делали люди. Пойдем, может, найдем кого. Спросим у них, кто это здесь на бульдозере разъезжал?
Но не успел отец сделать и пяти шагов к воротам монастыря, как из окошка надвратной церкви что-то вылетело в их сторону и поскакало по дороге. Михаил среагировал молниеносно, ведь ему была знакома эта маленькая железяка, катившаяся по асфальту и упершаяся в труп животного в двадцати метрах от людей.
– Ложись! – заорал он, бросаясь обратно и увлекая Алексу в мокрую кашу на дороге. – Граната!
Только они успели коснуться земли, как где-то рядом громыхнуло. В ушах на краткий миг словно образовался вакуум. Прохоров вскочил, заорал благим матом и открыл огонь из автомата по надстройке ворот. Потом сообразил, что нет смысла тратить патроны, если не попадаешь в цель, остановился, сложил руки рупором и гаркнул во все горло:
– Эй! Мудаки! Вы там совсем охренели?!
– Сам ты мудак! А мы – почтенные женщины! Ты это не путай! – раздался дрожащий старушечий голос. – Нет, ты слышишь, Вера, это неуважение в голосе?
– Да какое уважение? – заорал отец как можно громче, чтобы старушки его услышали. – Вы нас чуть не грохнули без суда и следствия! Вроде почтенные женщины, а ведете себя, как последние мудаки! Вот ей-богу!
– Ты это… Цить! – вновь прозвучал тот же голос. – Помолчал бы лучше! Как детей наших забирать, так все герои, а как вести военные действия против женщин, так орете, как резаные!
– Да я не забирал ваших детей! – вновь крикнул Прохоров, надеясь, что благоразумие, наконец, снизойдет на бабушек, окопавшихся в надвратной церкви. – Мы вообще тут мимо проходили…
– Вот и иди, куда шел! Нечего тут…
– …и наших детей тоже забрали!
– Что? Что ты сказал? – раздался другой голос, но он тоже принадлежал бабушке.
Ну вот, сейчас начнется коллективный маразм…
Но вторая оказалась на редкость понятливой. Она быстро заговорила, перебивая первую.
– Ваших детей, говоришь, украли?
– Да!
– Наших тоже!
– Славненько… Ой, простите, это ужасно! Ужасно!
– Так может, кроме своих, вы и наших выручите? – на сей раз голос был пронизан надеждой. – Давайте об этом поговорим…
– Со всем уважением к вам, добросердечные… – Михаил встал во весь рост, уже не прячась. – Разговаривать лучше внутри, а то невесть какие твари у вас тут бродят по округе. Вон псина дикая со стрелой в спине лежит. Отсюда вижу.
– Ах, да! Заходите! – прокричала вторая бабулька. – Поднимайтесь на входе сразу наверх. Мы в надвратной церкви. Чай пьем. Больше кидаться гранатами не будем, обещаю!
– Что тут вообще происходит? – пробубнил под нос отец, но все-таки махнул рукой дочке, которая спряталась за елью. – Вообще ни фига не понимаю. У них тут побоище, а они чай… и гранатами… невообразимо! Гранатами в первых встречных! А если они обидятся? И вернутся с гранатометами? Черт-те что творится в этом мире! Бабушки – и те какие-то агрессивные стали…
А Саша в тот момент думала совершенно о другом. О словах приснившегося фантома: «Потом старушки – им один яркий миг остался до вечности, не трогайте их». Ну вот же они, старушки! Разве нет? И откуда женщина во сне могла знать такие подробности из будущего? А точнее, из будущего Прохорова и его дочери? Как ни хотелось верить в простые совпадения и уставший от тяжелого дня мозг, Александра поразилась. Что-то происходит, а неизвестная предсказательница, приснившаяся девочке и уже давно покоящаяся в подполе собственного дома, рассказала Алексе о вещах, еще не случившихся, но неизбежных. И если она будет следить за событиями, то, возможно, сможет понять, когда нужно действовать по велению фантома.
А может, все же Саше это мерещится? Ну, нет! Ведь женщина предупредила сначала о змее, а теперь вот о старушках… Два совпадения подряд? Не может быть. Скорее, это правда, и кто бы ни разговаривал с Алексой во сне, этот человек явно знал будущие события лучше их участников.
Мать Нина, очень набожная женщина, как-то длинным зимним вечером рассказывала истории о потусторонних силах, которые объединяются в обширном информационном пространстве Земли, и если их концентрация достигнет максимума в одной точке, то могут и навредить людям. Так, в Осановце был один заброшенный дом, очень неуютный. Когда они с другими детьми играли среди покинутых домов, этот особенно сильно выделялся среди остальных, и дети всегда обходили его стороной. И даже не столько сам вид отпугивал, сколько тяжелая атмосфера. Стоило подойти ближе десяти метров, как ребенка охватывала непонятная тревога, а еще ближе – и вовсе бесконтрольный ужас. А зайти в дом так никто никогда и не решился. Мать
