Тоомас потер лицо.
– Понимаешь, не могу взять в толк, как тебя занесло туда, ведь и в Эстонии есть нормальные рестораны.
– Ну, ты сам все и объяснил, нет? «Нормальные». Не «великолепные».
– Пригласишь меня на торжественное открытие?
– А ты приедешь?
– В Германию? – Тоомас сделал вид, что сплюнул.
– О чем тогда говорить.
Тоомас посмотрел на Финский залив и снова глубоко вдохнул.
– Думаю, Ивари тебе рассказал.
– Что рассказал, отец?
Тоомас посмотрел на него.
– Только не надо этого «что рассказал, отец». Ты не умеешь врать.
– Это я точно унаследовал не от тебя.
Отец ухмыльнулся.
– Думал, я обижусь, а?
– Думаю, и обиделся. Просто ты умеешь врать лучше меня.
Ухмылка исчезла.
– Мы здесь сражаемся за свое существование.
– Да брось.
– Правда. Все совсем не так, как было, когда мы только приехали. Правительства всегда любили парк, давали нам все, что мы просили. Понимали, что это сердце каждого эстонца.
Руди фыркнул.
– Это очень большая и живописная, но не очень полезная земля, отец.
Тоомас стукнул себя в грудь.
– Сердце! – воскликнул он.
Руди посмотрел на море.
– Но теперь в Таллине обосновалась эта банда разбойников, – продолжал Тоомас. – Они видят только возможность выжать из нас все соки ради собственного блага.
– Ты просто злишься, что они не дают тебе все, что ты попросишь, старик, – сказал Руди. – Я же тебя знаю.
Отец покачал головой.
– Мы получаем культурный грант ООН. Должны получать. Я знаю сумму этого гранта до пенни. Прошло уже два года с тех пор, когда мы его видели. И не потому, что не просили.
Руди бросил на него взгляд.
– Уверен?
– Сделай милость. Я все-таки учился на бухгалтера.
– Ты учился на архитектора.
– А через некоторое время – на бухгалтера. Не смотри на меня так. Я умею читать отчеты. Я запрашивал у Организации сохранения культурного наследия ООН отчеты об их расходах, и мне прислали имейл в тот же день. Я спрашивал наше министерство – и не получил ответа до сих пор. – Тоомас ударил кулаком в ладонь. – Это грант колоссального размера. Национальный позор.
– Тогда иди в суд.
– В этой сраной стране? – воскликнул Тоомас. Он отмахнулся от предложения. – Прошу, даже не говори об этом.
– Эта сраная страна – страна, которую ты так любишь, и все такое.
Тоомас подобрался и поправил козырек бейсболки. Логотип «Аэрофлота» торчал изо лба, как рог мифического зверя.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он.
– Если бы ты правда знал, о чем я думаю, то уже убегал бы в панике, – ответил Руди. Тоомас не обратил внимания.
– Думаешь, это последняя речь одинокого озлобленного старика, последняя попытка войти в вечность после потраченной впустую жизни.
Руди пожал плечами.
– Приходило в голову, – признался он.
– И в этом есть доля правды, – признался Тоомас в ответ. Развел руками. – А сколько мне осталось, если взглянуть реалистично?
– Хватит, – сорвался Руди, – просто хватит. Я слушал эту брехню с восьми лет и больше слушать не намерен.
Тоомас вздохнул. Потом еще раз вздохнул и долгое время ничего не говорил, и они стояли бок о бок, глядя, как Балтийское море неторопливо накатывает на край их родины.
– Я люблю эти места, – сказал наконец Тоомас, и в его голосе уже как будто не слышалось ни нотки лжи. – Я всю жизнь искал свое место и нашел его здесь. Мы прожили тут немало хороших лет. А потом появились пираты. Уже два года они отъедают окраины нашего парка. Новые кварталы, застройки, спортивные арены. Что бы я ни говорил, ничего не помогает, землю просто пожирают – год за годом, гектар за гектаром. Однажды тут, где мы сейчас стоим, не останется ничего, кроме череды отелей. Все пропадет. Потому что в Таллине к власти пришли алчные люди. Им плевать на культурно-историческое наследие. Их волнуют только их зарубежные партнеры, которые приезжают сюда строить спортивные арены и отели. А мы им не нужны. Нас сметают в сторону во имя прогресса.
Руди посмотрел на него.
– Нужно быть психом, чтобы строить здесь отель, – сказал он.
Тоомас покачал головой.
– Это говоришь не ты, – сказал он. – Это говорят твои чувства ко мне.
Руди задумался.
– Справедливо, – сказал он наконец. – Значит, поэтому ты хочешь отделиться.
Тоомас скуксился.
– Никто меня не слушает, мальчик.
– Знаешь, очень хочется, чтобы ты перестал звать меня мальчиком.
– Никто меня не слушает, Руди, – громко сказал Тоомас. – Значит, я сам возьму то, что мне нужно.
Руди почесал затылок.
– Если ты говоришь правду и на кону столько денег, тебя попытаются остановить.
– О, уже пытаются.
– Правда?
– О да. В последние недели в парке начались акты вандализма. Ничего страшного, и точно ничего такого, чего мы уже не видели – мало ли тут бывало пьяных, которые хотели покрасоваться. Но в этот раз всё по-другому. Слишком аккуратно, слишком хорошо исполнено. Это меня не остановит, они сами это знают. Это делается не для того, чтобы меня остановить; только чтобы начать диалог, чтобы показать, что они готовы и ждут моего хода.
Руди посмотрел на него.
– Пострадают люди.
– И это должно меня удержать?
– Ну, на твоем месте большинство нормальных людей хотя бы задумалось о том, что они делают, – но нет, я просто констатирую факт. Люди пострадают, если это зайдет слишком далеко.
Тоомас с такой силой запихнул кулаки в карманы парки, что Руди услышал, как рвется шов. Он отошел на пару шагов.
– Это правительство, пап, – сказал Руди. – Они не могут заставить министерство уволить тебя, потому что это будет слишком очевидно, но у них много и других возможностей. Ты даже не представляешь.
– Марет нашла на нашем компьютере детскую порнографию, – сказал Тоомас.
Руди внимательно посмотрел на отца.
– А, – Тоомас раздраженно отмахнулся, – не мою. Подбросили. Очередная реплика в нашем диалоге.
– Что ты сделал?
Тоомас пожал плечами.
– Отформатировал диски, потом вынес и уничтожил их физически.
– Надеюсь, ты постарался.
– Забросил в древорубку.
– Сойдет, – согласился Руди. Тоомас вперил в него взгляд.
– Тебе это будто нравится.
– В этом есть что-то забавное, но нет, на самом деле мне это не нравится. И это еще не всё, ты же понимаешь. Где-нибудь в секретном онлайн-хранилище найдется еще и порно, следы которого выведут на тебя и пароль к которому будешь знать только ты.
– Знаю. Они просто дают мне понять, что все готово, и им останется только приказать, чтобы дискредитировать меня, если понадобится, – Тоомас вздохнул. – Марет… Марет сказала, что поверила мне, когда я объяснил, что ничего об этом не знаю. Сказала, что поверила, когда я объяснил, что мне это подбросили. Но я видел ее взгляд – она сомневалась.
– О, – Руди нахмурился и потер лицо.
– Эти ублюдки встали между мной и моей подругой, – сказал Тоомас. – Если они придут за мной – я могу смириться. Я уже взрослый мальчик и знаю правила игры. Но втягивать Марет… – он покачал головой. – Нет. Этого я не потерплю.
– Это мог быть ход, чтобы спровоцировать тебя на какую-нибудь глупость, – предупредил Руди. – Чтобы ты сделал всю работу за них.
– Чего им переживать? У них достаточно ресурсов.
– Это снижает степень
