Она была в старых кроссовках, джинсах и черно-белой полосатой футболке, которую нашла в секонд-хенде в корзине «Все по 99 центов». В том самом секонд-хенде, куда они продали за бесценок все красивые мамины наряды. Сегодня утром она даже не причесалась.
Хейлин увидел ее и помахал ей рукой, как будто они расстались всего пару часов назад. Он подошел и сел рядом.
– Только не говори, что ты все эти годы ждала меня здесь, – сказал он. Френни рассмеялась, и Хейл улыбнулся, довольный, что еще может ее рассмешить. Но он был зол и обижен и все-таки высказал свою обиду. – Я знаю, что ты меня не ждала. Я прихожу сюда каждый раз, когда приезжаю в Нью-Йорк, и ни разу тебя здесь не встретил. Я уже понял, что у нас ничего не будет.
Френни зажала рот ладонью, как будто пыталась сдержать рыдания. Ее глаза блестели от слез.
– Френни. – Он совсем не хотел сделать ей больно.
– Я не плачу, – ответила Френни, вытирая нос рукавом.
– Я знаю. Думаешь, я идиот? – Теперь они рассмеялись оба. – На последний вопрос можно не отвечать, – улыбнулся Хейлин.
Он поступил в Йельскую школу медицины, где когда-то учился отец Френни. Френни нисколько не удивилась, что Хейл захотел стать врачом. Он всегда мечтал делать что-то хорошее для людей. Он сказал ей, что почти не общается со своими родителями, и это тоже казалось правильным.
– Я больше не заезжаю домой, – угрюмо проговорил он. Хейл всегда злился, когда речь заходила о его богатой семье. – Там как в мавзолее. Отец наживается на войне, а мать пьет, чтобы не беситься из-за того, что вышла за него замуж.
– И где ты живешь, когда приезжаешь в Нью-Йорк? – Хейлин отвел взгляд, и Френни все поняла. – Ясно. – Она с трудом заставила себя произнести это вслух. – С Эмили.
– Ты помнишь, как ее зовут, – удивился он.
– Конечно, помню. Эмили Флуд, твоя соседка.
– Обычно ты не замечаешь других людей. – Хейл покраснел под убийственным взглядом Френни. – Но это правда!
– Ее я заметила, Хейлин. Как можно было ее не заметить?
– Да, – сказал Хейл, чувствуя себя дураком.
– И где она сейчас? Удивительно, как она выпустила тебя из виду. Тебе не пора бежать к ней?
– Я не понимаю, почему ты так злишься, – сказал Хейлин, раздосадованный и не желающий принимать на себя ее ярость. – Ты сама не захотела остаться со мной.
– У меня не было выбора! Мне надо было заботиться о сестре и брате. Если ты помнишь, у нас в семье случилось несчастье. По-твоему, я виновата в этой аварии?
Френни резко поднялась, собираясь уйти. Когда Хейлин взял ее за руку, она сердито уставилась на него. Но он смотрел на нее так, как раньше, когда он был единственным человеком на свете, кто знал ее по-настоящему.
– Не уходи, – сказал он.
– Почему? Ты теперь с Эмили.
– Да, – сказал Хейлин.
– И в этом ты тоже винишь меня?
У нее же нет сердца. Она сделана из шипов и колючек.
Хейлин покачал головой. Зачем он так на нее смотрит? Как можно уйти, когда он так смотрит?
– Я рада, что ты теперь с ней, – сказала Френни. – С ней ты будешь счастливее, чем со мной. Она абсолютно нормальная!
Льюис сидел на дереве прямо над ними – настороженный, зоркий, недовольный, что они ссорятся. Хейлин позвал его, и ворон слетел с ветки и уселся на камне. Хейл очень долго смотрел на Френни, и казалось, он сейчас скажет что-то такое, что изменит их жизнь навсегда, но он сказал только:
– Наверное, я оставлю Льюиса тебе. У меня нет времени ухаживать за питомцем.
– Я же тебе говорила! Он не питомец! Он сам по себе. Неужели ты так и не понял, Хейлин? Он выбрал тебя. И я его не виню.
– Он больше не может со мной оставаться. Эмили боится птиц.
– И что с того?
– Мы живем вместе в Нью-Хейвене.
– Тогда что ты делаешь здесь?
Он посмотрел на нее. Френни молчала. Она ждала, что он скажет. Ей хотелось услышать, как он это скажет.
– Я приехал к тебе.
– Но ты живешь с ней!
– А что я должен был делать? Ты не отвечала на мои письма. Я думал, ты меня ненавидишь из-за того, что я был с тобой в тот вечер, когда случилась авария.
– Что было, то прошло. Думаю, нам обоим больше не нужно сюда приходить. – Он сделал свой выбор, подумала Френни. Эмили. С Эмили ему не грозит никакое проклятие. Она вовсе не собиралась брать на себя вину за его печали. – Тогда мы были молоды, а теперь все иначе.
Хейлин невесело рассмеялся. Он сидел сгорбившись, как всегда, когда сердился.
– Нам по двадцать четыре, Френни. У нас впереди целая жизнь. И ты так спокойно позволишь мне на ней жениться? Ты этого хочешь?
– Очевидно, что этого хочешь ты.
Когда она уходила, у нее было такое чувство, словно она падает в пропасть. Мир превратился в стеклянный шар со снегом внутри, и кто-то яростно тряс этот шар, и ее путь пролегал через вихрь белизны, и конец пути был совсем не таким, как начало.
Напротив входа в зоопарк Френни остановилась и села на скамейку. Льюис уселся рядом.
– Как я понимаю, ты снова мой, – сказала она ему. В ответ ворон сделал странную вещь: он вскарабкался к ней на колени и дал ей себя погладить. Раньше он никогда так не делал. Потом Льюис щелкнул клювом и взлетел в небо. Может быть, он хотел ей сказать, что, если сейчас побежать со всех ног, она еще успеет догнать Хейлина? Она знала, какой дорогой он идет через парк. Но теперь у него своя жизнь, и в этой жизни нет места Френни. Ему без нее будет лучше. Френни еще не разобралась, как снять проклятие, и поэтому пошла домой. Четыре мили пешком по прямой. Она вошла в дом номер 44 на Гринвич-авеню совершенно одна, и только ворон, кружащий в вышине, знал, как это бывает, когда женщина, утверждавшая, что у нее нет сердца, плачет так горько,
