Клинт был уверен, что задержит Терри, во всяком случае, на какое-то время. Кто его беспокоил, так это здоровяк, который стоял рядом с Терри, дал исполняющему обязанности шерифа фляжку и что-то советовал во время пауз в разговоре. Клинт словно смотрел на чревовещателя и его говорящую куклу. Обратил он внимание и на то, как здоровяк внимательно оглядывался, вместо того чтобы смотреть на динамик аппарата внутренней связи, как обычно делают люди. Он будто проводил рекогносцировку.
Клинт нажал кнопку включения аппарата внутренней связи и заговорил в микрофон:
– Поверь, Терри, я не пытаюсь что-то усложнить. Мне очень жаль, что так вышло. Я не хочу переливать из пустого в порожнее, но, клянусь, книга начальника с инструкциями лежит передо мной. Это написано большими буквами в самом начале «Предписания при изоляции». – Клинт постучал по электронной панели, на которой не лежало никакой книги. – Это не моя сфера деятельности, Терри, и инструкции – это все, что у меня есть.
– Клинт. – Он услышал, как Терри возмущенно выдохнул. – Какого черта. Мне что, выбить ворота? Это нелепо. Лайла бы… огорчилась. Действительно огорчилась. Она бы не поверила, что ты на такое способен.
– Я понимаю твое недовольство и понимаю, что даже не способен осознать напряжение, в котором ты работаешь последние дни, но ты знаешь, что на тебя смотрит камера? Я только что видел, как ты приложился к фляжке, и мы оба знаем, что в ней не «Кул-эйд». При всем уважении к тебе, я знал Лайлу… – Как только слова сорвались с губ, Клинт понял, что упомянул жену в прошедшем времени, и у него сжалось сердце. Чтобы взять себя в руки, он откашлялся. – Я знаю Лайлу немного лучше, чем ты, и, думаю, ее огорчил бы тот факт, что ее преемник пьет на работе. Поставь себя на мое место. Ты пустил бы в тюрьму выпившего человека, у которого нет права здесь находиться и нет нужных документов?
Они наблюдали, как Терри вскинул руки, а потом отошел от аппарата внутренней связи и зашагал по кругу. Другой мужчина положил руку ему на плечо и что-то сказал.
Тиг покачал головой и усмехнулся.
– Не следовало вам идти в тюремную медицину, док. Вы бы разбогатели, продавая всякое дерьмо на Эйч-эс-эн[43]. Вы только что заколдовали этого парня. Теперь ему понадобится курс психотерапии.
Клинт развернулся к дежурным у двери.
– Кто-нибудь знает второго? Здоровенного парня?
Его знал Билли Уэттермор.
– Это Фрэнк Джиэри, сотрудник службы по контролю за бездомными животными. Моя племянница помогает ему с бездомными собаками. Говорила, что он нормальный, только излишне переживает за свое дело.
– В каком смысле?
– Терпеть не может людей, которые не заботятся о своих животных или проявляют жестокость по отношению к ним. Ходили слухи, что он крепко избил одного работягу, который мучил то ли собаку, то ли кошку, но за достоверность не ручаюсь. Ученики старших классов – ненадежный источник информации.
Клинт едва не попросил Билли Уэттермора позвонить племяннице, но вовремя вспомнил, что та едва ли бодрствует. В тюрьме число неспящих сократилось до трех: Энджел Фицрой, Джанетт Сорли и Иви Блэк. Женщину, которую сфотографировал Клинт, звали Ванда Денкер, и фигурой она была схожа с Иви. Денкер заснула в пятницу вечером. Они заранее надели на нее робу Иви и сфотографировали с идентификационной карточкой. Клинта радовало – и изумляло, – что четверка оставшихся дежурных полностью его поддерживала.
Он сказал им, что, поскольку в городе стало известно, что Иви засыпает и просыпается, кто-то – возможно, копы – обязательно придет за ней. Он не пытался внушить Тигу Мерфи, Рэнду Куигли, Билли Уэттермору и Скотту Хьюзу мысль, что Иви – неземное существо, чья безопасность, а следовательно, и безопасность всех женщин планеты, зависит от Клинта. Он верил в свое умение убеждать людей по-новому взглянуть на многие вещи – именно этим он занимался почти двадцать лет, – но подозревал, что такая задача не по зубам даже ему. Поэтому Клинт использовал более простую тактику: они никак не могли отдать Иви местным. Более того, они не могли сказать местным правду: признание, что Иви – другая, только разожжет интерес. В чем бы ни заключалась особенность Иви – каким бы иммунитетом она ни обладала, – разбираться с этим следовало серьезным ученым, работающим на федеральное правительство, которые действительно знали, что происходит. Не имело значения, что городские власти могли строить те же планы: найти врача, чтобы тот осмотрел Иви, расспросил о ее прошлом и провел все возможные обследования, которые можно провести на человеке с уникальной биологией. Это звучало неплохо.
Но, как мог бы сказать Терри. Но.
Они не могли рисковать такой драгоценностью, вот в чем заключалось «но». Если они передадут Иви не тем людям и что-то пойдет не так, если кто-то выйдет из себя и убьет ее, возможно, из раздражения, возможно, потому что им понадобится крайний, какая польза будет от этого матерям, женам, дочерям всех остальных?
«И не надейтесь, что Иви ответит на вопросы, – сказал Клинт своей тонкой (очень тонкой) синей линии[44]. – Она не сможет или не захочет говорить. Она понятия не имеет, что такого особенного в ее организме. И кроме того, с иммунитетом или без, Иви Блэк – психопатка, которая убила двух варщиков мета».
«Но кто-нибудь все равно сможет изучить ее тело или там ДНК? – с надеждой предположил Рэнд Куигли. – Даже если ей вышибут мозги? – И торопливо добавил: – Я просто рассуждаю вслух».
«Уверен, что сможет, – ответил Клинт, – но тебе не кажется, что это не самый оптимальный вариант? Будет лучше, если мы сохраним ей мозги. Они могут пригодиться».
Рэнд согласился.
Чтобы придерживаться этого сценария, Клинт регулярно звонил в Центр по контролю и профилактике заболеваний в Атланте. Поскольку там не отвечали – либо включался автоответчик, либо линия была занята, как и в четверг, когда разразился кризис, – он обсуждал проблему с филиалом Центра, который по стечению обстоятельств расположился на втором этаже одного из пустых домов на Тримейн-стрит. Номер филиала совпадал с номером мобильника Лайлы, а научный коллектив состоял из Джареда и Мэри Пак.
«Это снова Норкросс из женской тюрьмы Дулинга в
