Лайла и Джейнис прибыли вовремя, чтобы наблюдать за последними приготовлениями. Нелл Сигер, бывшая заключенная, сидела на корточках у одного гольфкара и проверяла давление воздуха в шинах, напевая себе под нос. Милли перебирала свертки в прицепе, чтобы убедиться, что все на месте: спальные мешки, сублимированные продукты, чистая вода, одежда, пара игрушечных раций, найденных запечатанными в полиэтилен, а потому работавших (хоть как-то), пара винтовок, которые Лайла самолично почистила и смазала, аптечки первой помощи. Царила атмосфера радостного волнения и добродушия. Звучал смех и шлепки ладоней о ладони. Кто-то спросил Милли Олсон, что они сделают, если наткнутся на медведя.
– Приручим его, – невозмутимо ответила она, не отрывая глаз от свертка, в котором рылась. Ее вознаградил смех собравшихся зевак.
– Ты ее знала? – спросила Лайла Джейнис. – В смысле, раньше? – Они стояли бок о бок под навесом, в зимних куртках. Их дыхание клубилось облачками в воздухе.
– Слушай, я была ее чертовым боссом.
– Я не про Милли. Кэнди Мишем.
– Нет. А ты?
– Знала.
– И что?
– Жертва домашнего насилия. Муж ее бил. Часто. Поэтому она хромала. Он был полным говнюком, механиком, который зарабатывал деньги продажей оружия. Якшался с Грайнерами. По крайней мере, ходили такие слухи. Нам не удалось его прижать. Он бил ее своими инструментами. Они жили в доме на Уэст-Лейвин, который разваливался на глазах. Неудивительно, что она не пыталась его починить. Смысла не было. Соседи периодически вызывали нас, слыша ее крики, но нам она не жаловалась. Боялась, что будет только хуже.
– Повезло, что он ее не убил.
– Возможно, все-таки убил.
Начальник сощурилась, не отрывая взгляд от Лайлы.
– Ты имеешь в виду то, что я думаю?
– Давай пройдемся.
Они двинулись по разрушившемуся тротуару, обходя куски асфальта, перешагивая заросшие травой трещины. Маленький парк напротив руин муниципального здания расчистили, подмели, привели в порядок. О минувших годах напоминала только поваленная статуя давно умершей городской знаменитости. Массивная ветвь вяза – несомненно, сломанная бурей – сбила ее с пьедестала. Они оттащили и распилили ветвь, но знаменитость оказалась такой тяжелой, что ее пока оставили лежать. С пьедестала она упала под острым углом и буквально воткнулась шляпой-цилиндром в землю. Сапоги смотрели в небо. Лайла видела, как маленькие девочки забирались на статую и скатывались по ее спине, как по горке, дико хохоча.
– Ты думаешь, ее муж, этот сукин сын, сжег ее в коконе?
Лайла уклонилась от прямого ответа.
– Кто-нибудь упоминал при тебе о головокружении? Тошноте? Начинается неожиданно, а через пару часов проходит. – Лайла сама пару раз чувствовала такое. Рита Кумбс упоминала об этом. И миссис Рэнсом, и Молли.
– Да, – кивнула Джейнис. – Практически все мои знакомые. Словно тебя быстро крутят, хотя ты не двигаешься. Не знаю, знакома ли ты с Надин Хикс, женой моего коллеги по тюрьме…
– Встречала пару раз на городских обедах, – ответила Лайла и наморщила нос.
– Да, она их старалась не пропускать. А если пропускала, никто не замечал ее отсутствия, если ты понимаешь, о чем я. Так вот, она заявляет, что у нее постоянно кружится голова.
– Ладно, запомним это. Теперь о массовых сожжениях. Ты о них знаешь?
– Только из чужих рассказов. Как и ты, я появилась здесь относительно рано. Но я слышала от новеньких, что об этом говорили в новостях: мужчины сжигали женщин в коконах.
– Вот именно, – кивнула Лайла.
– Ох. – Джейнис поняла, куда она клонит. – Вот дерьмо.
– Да, дерьмо – подходящее слово. Поначалу я думала… надеялась… что новенькие что-то не так поняли. Они долго не спали, были расстроены и, возможно, увидели по телевизору что-то, что приняли за горящие коконы, хотя на самом деле это было нечто другое. – Лайла глубоко вдохнула воздух поздней осени. Такой прозрачный и чистый, что ты словно становился выше. Ни выхлопных газов. Ни угольной пыли. – Этот инстинкт – сомневаться в том, что говорят женщины, от него никуда не денешься. Искать причину не верить им на слово. Мужчины так делают… но и мы тоже. Я так делаю.
– Ты слишком строга к себе.
– И я чувствовала, что это грядет. Говорила об этом с Терри Кумбсом за три или четыре часа до того, как заснула в старом мире. Женщины реагировали, если их коконы рвали. Вели себя агрессивно. Дрались. Убивали. Меня не удивляет, что многие мужчины восприняли эту ситуацию как возможность, или как меру предосторожности, или как предлог для реализации своего тайного желания: поджечь нескольких людей.
Джейнис криво улыбнулась.
– И меня обвиняют в том, что я слишком плохого мнения о человечестве.
– Кто-то сжег Эсси, Джейнис. В нашем прежнем мире. Одному Богу известно, кто. И кто-то сжег Кэнди Мишем. Может, ее муж расстроился из-за того, что груша для битья заснула? Он определенно стал бы первым, кого я бы допросила, если бы была там. – Лайла села на упавшую статую. – А головокружение? Я практически уверена, что причину тоже следует искать там. Кто-то перетаскивает нас. Перетаскивает, как мебель. Перед тем как сгореть, Эсси была в плохом настроении. Полагаю, кто-то передвинул ее, прежде чем поджечь, и она ощутила головокружение.
– Я уверена, что твой зад сейчас придавил первого мэра Дулинга, – заметила Джейнис.
– Он это заслужил. Кто-то стирал ему грязное белье. Это наша новая почетная скамья. – Лайла вдруг осознала, что она в ярости. Что такого сделали Эсси и Кэнди, кроме как наконец-то обрели несколько месяцев счастья в своих искалеченных жизнях? Счастья, для которого вполне хватило нескольких кукол и переоборудованного складского контейнера без окон.
И мужчины сожгли их. Лайла в этом не сомневалась. Так закончилась их история. Умирая там, умираешь и здесь. Мужчины просто вырвали их из этого мира… из двух миров. Мужчины. Никуда от них не деться.
Джейнис, похоже, прочла ее мысли… или выражение лица.
– Мой муж, Арчи, был хорошим парнем. Поддерживал меня во всем.
– Да, но он умер молодым. Возможно, твое мнение изменилось бы, проживи он дольше. – Ужасные слова, но Лайла не раскаивалась. Она вспомнила старую поговорку амишей: «ПОЦЕЛУИ ЗАКАНЧИВАЮТСЯ, СТРЯПНЯ – НИКОГДА». Ее можно было применить ко многим понятиям, когда дело касалось женитьбы. К честности. Уважению. Доброте, в конце концов.
Коутс и не думала обижаться.
– Клинт оказался таким плохим мужем?
– Получше, чем Фриц Мишем.
– Нижняя планка, – покачала головой Джейнис. – Не важно. Я буду просто сидеть здесь и наслаждаться славными воспоминаниями о моем муже, которому хватило чувства такта сыграть в ящик прежде, чем стать говном.
Лайла откинула голову назад.
– Пожалуй, я это заслужила. – День выдался солнечным, но на севере собирались серые тучи.
– Так что? Он был таким плохим мужем?
– Нет.
