Спящие красавицы

Клинт был хорошим мужем. И хорошим отцом. Тянул свою лямку. Он меня любил. Я никогда в этом не сомневалась. Но он многого не рассказывал о себе. Я не должна была выяснять это способами, за которые мне теперь стыдно. Клинт говорил об открытости и поддержке, говорил до посинения, но стоило копнуть чуть глубже – а там непробиваемый ковбой Мальборо. Я думаю, это хуже лжи. Ложь – свидетельство хоть какого-то уважения. Я уверена, у него в прошлом было много такого, для чего он считал меня слишком хрупкой. Но я бы предпочла ложь снисхождению.

– Что ты имеешь в виду под «много такого»?..

– У него было тяжелое детство. Думаю, ему пришлось драться за место под солнцем, в прямом смысле. Я обращала внимание, как он поглаживает костяшки пальцев, когда глубоко задумывается или расстроен. Но он об этом не говорит. Я спрашивала, а он сразу превращался в ковбоя Мальборо. – Она посмотрела на Коутс и увидела на ее лице подобие тревоги. – Ты ведь знаешь, о чем я? Ты провела с ним немало времени.

– Полагаю, что да. У Клинта есть… другая сторона. Более жесткая. Более злая. Но до самого последнего времени мне не приходилось сталкиваться с ней.

– Меня это бесит. И знаешь, что еще хуже? Я чувствую… разочарование.

Джейнис палочкой счищала комки грязи с лица статуи.

– Понимаю, почему это может вызвать разочарование.

Гольфкары тронулись с места, таща за собой накрытые брезентом маленькие прицепы с припасами. Скрылись из виду, появились на пару минут там, где дорога поднималась на холм, и исчезли вновь.

Лайла и Джейнис переключились на другие темы: грядущий ремонт домов на Смит-стрит; двух прекрасных лошадей, которых отловили и обучали – а может, учили заново – возить людей; чудо, которое, по словам Магды Дубчек и двух бывших заключенных, вот-вот могло стать явью. Если у них будет больше электричества, больше солнечных панелей, то они смогут восстановить водоснабжение. Водопровод в доме, американская мечта.

Когда они выговорились, сгустились сумерки, и больше они ни разу не упомянули Клинта, Джареда, Арчи, мужа Кэнди Мишем, Иисуса Христа или любого другого мужчину.

3

Об Иви они не говорили, но Лайла не забыла ее. Не забыла наводящее на размышления время появления Иви Блэк в Дулинге, и ее странную осведомленность, и паутинные следы в лесу рядом с трейлером Трумана Мейвезера. Не забыла и то место, куда привели ее эти следы, Удивительное Дерево, уходящее в небо, с множеством корней и переплетенными стволами. Помнила Лайла и животных, появившихся из-за Дерева: белого тигра, змею и павлина.

Перед ее мысленным взором часто возникали спиралевидные корни Дерева, напоминавшие шнурки гигантских кроссовок, переплетавшиеся друг с другом. Это Дерево было таким совершенным, таким величественным, таким правильным.

Вышла ли Иви из Дерева? Или Дерево вышло из Иви? А женщины Нашего Места – кем они были, сновидицами или сном?

4

Ледяной дождь поливал Наше Место сорок восемь часов, ломал ветви деревьев, холодными потоками вливался в дыры на крышах, заполнял улицы и тротуары мутными лужами. Лайла, вытянувшись в своей палатке, иногда отрывалась от книги, которую читала, чтобы пнуть стены и стряхнуть с винила ледяную корку. Звук был такой, словно билось стекло.

Она переключилась с бумажных книг на электронные, не подозревая, что привычный мир рухнет и об электронных книгах, как и о многом другом, придется забыть. Но книги в ее доме оставались, и некоторые даже не покрылись плесенью. Дочитав книгу, она вылезла из палатки и по лужайке поспешила к своему полуразвалившемуся дому. Лайла не могла представить себе жизнь в нем – он пропитался воспоминаниями о сыне и муже, – но и не могла заставить себя переехать.

В луче динамофонаря блестели полосы стекавшей по стенам воды. Звуки дождя напоминали ворчание океана. С полки в глубине гостиной Лайла взяла сырой на ощупь детективный роман и двинулась в обратный путь. Луч фонаря упал на странный желтоватый листок, который лежал на сгнившем табурете у кухонной стойки. Лайла подняла его. Это была записка от Антона: информация о древесном хирурге, который мог заняться вязами во дворе.

Лайла долго смотрела на записку, потрясенная этой находкой, потрясенная близостью другой жизни – реальной? прошлой? – которая появилась внезапно, словно ребенок, выскочивший из-за припаркованных автомобилей на проезжую часть.

5

Через неделю после отъезда экспедиции Селия Фроуд вернулась в город пешком, вымазанная грязью с головы до ног. Одна.

6

По словам Селии, сразу за женской тюрьмой Дулинга шоссе, уходившее в сторону соседнего городка Мейлока, становилось непроходимым. Стоило им убрать одно упавшее дерево, как через несколько ярдов дорогу преграждало следующее. Они пришли к выводу, что проще оставить гольфкары и продолжить путь пешком.

В Мейлоке они не нашли ни людей, ни каких-либо признаков жизни. Дома пребывали в таком же состоянии, как и в Дулинге, – заросли, в большей или меньшей степени разрушились, некоторые сгорели, – а дорога над Доррс-Холлоу-стрим, превратившейся в бурный поток, в котором виднелись косяки затонувших автомобилей, обрушилась. Селия признала, что именно там им и следовало развернуться. Они пополнили запасы в различных магазинах Мейлока. Но кто-то вспомнил о кинотеатре в маленьком городке Игл, расположенном в десяти милях от Мейлока. Они решили, что дети будут рады кинопроектору. Магда уверяла, что их большой генератор с ним справится.

– Там еще крутили новую серию «Звездных войн», – сказала Селия с кривой усмешкой. – Знаете, шериф, ту, где главная героиня – девушка.

Лайла не поправила Селию насчет «шерифа». Оказалось, что перестать быть копом очень трудно.

– Продолжай, Селия.

Экспедиция пересекла Доррс-Холлоу-стрим по сохранившемуся мосту и двинулась по горной дороге, которая называлась Львиная голова и казалась самым коротким путем в Игл. На карте, которой они пользовались (позаимствованной в развалинах библиотеки Дулинга), значилась старая, безымянная служебная дорога, проложенная угледобывающей компанией. Эта дорога начиналась у вершины горы и выводила на автостраду, а оттуда до Игла было рукой подать. Но карта оказалась сильно устаревшей. Львиная голова закончилась плато, на котором стояла жуткая мужская тюрьма, тоже носившая название «Львиная голова». Служебная дорога, на которую они надеялись, была уничтожена во время строительства тюрьмы.

Поскольку время было позднее, они решили не спускаться по узкому, неровному склону в темноте, а заночевать в тюрьме и уже утром двинуться в путь.

Лайла прекрасно знала тюрьму «Львиная голова». Она относилась к исправительным заведениям особо строгого режима, и Лайла надеялась, что именно там братья Грайнеры проведут следующие двадцать пять лет.

Джейнис Коутс, также слушавшая рассказ Селии, вынесла краткий вердикт:

– То место. Омерзительно.

О «Голове», как называли свою тюрьму заключенные, средства массовой информации заговорили задолго до Авроры. Это был редкий случай эффективного использования земель на месте срытой горной вершины. После того как «Улисс энерджи солюшнс» выкорчевала