До тюрьмы она не знала безрассудной любви. Собственно, не знала никакой любви, с самого далекого детства.
Во время одного грабежа – не в тот раз, когда ее посадили, – Кейли и ее бойфренд проникли в подпольную аптеку, располагавшуюся на задворках мотеля с почасовой оплатой номеров. Увидели там юношу-подростка, сидевшего в кресле-качалке. Красивом кресле, из полированного дерева, совершенно неуместном в этом блошином отеле, как трон на свалке. У подростка на щеке пламенела огромная, вулканическая язва. Переливалась красным и черным, воняла гниющей плотью. Как такое могло случиться? Все началось с царапины, ссадины, крошечной ранки? Или кто-то порезал его грязным лезвием? А может, это была какая-то болезнь? Кейли радовало, что ей не нужно об этом знать или тревожиться.
Она предположила, что парню лет шестнадцать. Он почесывал бледный живот и наблюдал, как она и ее бойфренд переворачивают все вокруг в поисках заначки. Что с ним было такое, раз он спокойно сидел и смотрел, не выказывая страха?
Бойфренд нашел искомое под матрасом и сунул в карман куртки. Повернулся к подростку.
«У тебя гниет лицо, – сказал он. – Ты знаешь?»
«Знаю», – ответил подросток.
«Это хорошо. А теперь выметайся из кресла, сынок».
Подросток не доставил им никаких хлопот. Поднялся с кресла и плюхнулся на раскладушку, где и остался лежать, почесывая живот. Они забрали кресло-качалку, деньги и наркотики. Могли это сделать, потому что приехали на грузовом автофургоне.
Такую жизнь она вела в те дни: однажды помогла мужчине, с которым спала, вытащить кресло-качалку из-под зада подростка. Искалеченного подростка. И знаете что? В той жизни подросток не попытался что-либо изменить. Просто лежал, обратив к потолку изуродованное лицо, почесывал живот и больше ничего не делал. Может, обкурился или закинулся. Может, ему было наплевать. Может, и то и это.
Ветерок пах цветами.
Кейли почувствовала укол тоски по Море, но интуиция подсказывала: это хорошее место, лучше, чем тюрьма, лучше, чем мир за стенами тюрьмы. Оно казалось бескрайним – вся земля лежала у ее ног.
– Кем бы вы ни были, я должна сказать, что испугана, – поделилась с ней Магда. – И тревожусь из-за Антона.
– Не бойтесь, – ответила Кейли. – Я уверена, у Антона все хорошо. – Она не знала, кто такой Антон, и ее это не волновало. Кейли нащупала руку Магды. – Пойдемте на пение.
Они зашагали в темноте, обнаружили, что спускаются по пологому склону, среди деревьев.
И вроде бы впереди блеснул свет? Всходило солнце?
На сверкающей заре они вышли к заросшему остову трейлера. А оттуда едва видимая проселочная дорога вывела их на растрескавшийся асфальт Боллс-Хилл-роуд.
Глава 15
1Оставив позади обиталище Старой Эсси, лис зигзагом бежал по лесу, остановившись передохнуть в сыром углублении под заброшенным сараем. Ему приснилось, что мать принесла крысу, но разлагающуюся, отравленную ядом. Он заметил, что мать больна. Глаза покраснели, челюсть отвисла, язык вывалился до земли. Именно тогда он вспомнил, что ее уже нет, она ушла много сезонов тому назад. Он видел, как она лежала в высокой траве, и на следующий день лежала на том же месте, но уже не была его матерью.
«В этих стенах яд, – сказала мертвая крыса, которую держала в пасти его мертвая мать. – Она говорит, что земля создана из наших тел. Я верю ей, и боль не заканчивается. Даже смерть причиняет боль».
Облако мотыльков спустилось на мертвую мать лиса и мертвую крысу.
«Не останавливайся, малыш, – сказала мертвая мать. – У тебя есть дело».
Вздрогнув, лис проснулся и почувствовал острую боль, наткнувшись плечом на какой-то торчавший предмет: гвоздь, или осколок стекла, или щепку. День клонился к вечеру.
Где-то рядом громко грохнуло: заскрежетал металл, затрещало дерево, пахнуло паром, занялся огонь. Лис выскочил из-под заброшенного сарая, помчался к дороге. За дорогой начинался большой лес, где, он надеялся, будет безопаснее.
У самой дороги автомобиль врезался в дерево. Объятая огнем женщина вытаскивала мужчину с переднего сиденья. Мужчина кричал. Горящая женщина рычала, как собака. Лис понимал, что означало это рычание: Я тебя убью, я тебя убью, я тебя убью. Щупальца горящей паутины отрывались от ее тела.
Наступил решающий момент. Среди лисьих заповедей одной из первых значилось: «Не перебегай дорогу при дневном свете». Днем автомобилей больше, их нельзя остановить или испугать, а уж тем более победить. Мчась по мостовой, они тоже издают звук, и если прислушаться (а лис всегда должен слушать), в этом звуке легко различимы слова, и слова эти: Я хочу тебя убить, я хочу тебя убить, я хочу тебя убить. Еще теплые, сочащиеся кровью останки животных, которые не восприняли эти слова всерьез, частенько служили лису сытной трапезой.
С другой стороны, чтобы выжить, лису приходилось менять свое отношение к опасности. Требовалось выбрать, какое зло меньшее: автомобиль с его я хочу тебя убить или женщина в огне с ее я тебя убью.
Лис рванул к дороге. Пробегая мимо горящей женщины, ощутил ее жар шерстью и раной в боку. Горящая женщина принялась молотить головой мужчины о мостовую, яростное рычание стало громче, но пошло на убыль, едва лис спустился по насыпи с другой стороны дороги.
В большом лесу он замедлил бег. Рана в боку отзывалась болью в задней правой лапе всякий раз, когда лис отталкивался ею от земли. Наступил вечер. Прошлогодние листья шуршали под подушечками лап. Он остановился, чтобы попить из ручья. На воде блестела бензиновая пленка, но лиса мучила жажда, так что выбирать не приходилось. На пне у ручья сидел ястреб и выклевывал внутренности из живота белки.
– Поделишься со мной? – спросил лис. – Я смогу стать тебе другом.
– У лиса не бывает друзей, – ответил ястреб.
Он говорил правду, но лис никогда бы в этом не признался.
– Какой лжец тебе это сказал?
– У тебя течет кровь, знаешь ли, – ответил ястреб.
Лиса не обрадовал бодрый тон птицы, и он посчитал разумным сменить тему.
– Что происходит? Что-то переменилось. Что случилось с миром?
– Чуть дальше есть дерево. Новое дерево. Дерево-мать. Оно появилось на заре. Очень красивое. Очень высокое. Я пытался долететь до вершины, и хотя видел ее, моих крыльев для этого не хватило. – Ярко-красный узел внутренностей выскользнул из живота белки, и ястреб проглотил его.
Потом склонил голову набок. Секундой позже лис учуял запах: дым. Сезон выдался сухой. Если горящая женщина пересекла дорогу и зашла в кусты, этого хватит, чтобы начался пожар.
Лис понял, что надо бежать дальше. Он тяжело дышал. Он боялся и был ранен… но сохранил разум.
– Какой-нибудь зверь-счастливчик отлично закусит твоими глазами, – сказал на прощанье ястреб, взмахнул крыльями и улетел, зажав в когтях мертвую белку.
2Как случалось достаточно часто, книжный клуб «Первый четверг» начал уходить от темы книги месяца, в тот день – «Искупления» Иэна Макьюэна.
