Он моргнул, потер щетинистое лицо, словно до него внезапно дошло, где он был и чем занимался – излагал глубоко личные мысли в баре, заполненном уставившимися на него людьми.
– И-кар! – повторил он и резко сел.
– Благодарю вас, мистер Карсон Стратерс из БДП-два[38], – крикнул из-за стойки Падж Мароне, бармен и владелец «Скрипучего колеса». – Наша местная знаменитость, друзья. Окружной Силач Стратерс. Берегитесь его правого хука. Карсон – бывший муж моей сестры. – Падж с его обвисшими щеками напоминал знаменитого комика Родни Дэнджерфилда. Народ он веселил не сильно, но всегда наливал по полной. – Это настоящая пища для ума, Карсон. С нетерпением жду шанса обсудить это с моей сестрой на обеде в следующий День благодарения.
Последовал всеобщий хохот.
Но прежде чем разговоры за столиками возобновились или кто-нибудь подключил к сети музыкальный автомат, оживив мистера Тритта, поднялся Хауленд, вскинув руку вверх. Профессор истории, внезапно вспомнил Фрэнк. Сказал, что собирается назвать нового пса Тацитом, в честь своего любимого древнеримского историка. Фрэнк подумал, что это слишком крутая кличка для французской болонки.
– Друзья мои, – заговорил профессор хорошо поставленным голосом, – с учетом того, что случилось сегодня, легко понять, почему мы еще не подумали о завтра и обо всех последующих завтра. Давайте на короткое время забудем про мораль, этику и облегающие штаны и ограничимся прозой жизни. – Тут он похлопал по накачанному плечу Окружного Силача Карсона Стратерса. – Этот господин сказал чистую правду: в некоторых аспектах женщины превзошли мужчин, во всяком случае, в западной цивилизации, и я смею предположить, что они завоевали свободу в более важных вопросах, чем посещение «Уолмарта» без бюстгальтера и в бигуди. Допустим, эта… Назовем случившееся чумой за неимением лучшего слова… Допустим, эта чума ударила бы по другой половине человечества и мужчины засыпали бы, чтобы не проснуться.
В «Скрипучем колесе» воцарилась полная тишина. Все взгляды были прикованы к Хауленду, который, похоже, наслаждался вниманием. Говорил он совсем не как мечущий громы и молнии неотесанный глашатай Библии, но его уверенность в себе и ораторское мастерство все равно завораживали.
– Женщины смогут возродить человечество, ведь так? Конечно, смогут. Миллионы образцов спермы – а это замороженные потенциальные дети – хранятся в различных центрах по всей нашей великой стране. Десятки и десятки миллионов – по всему миру! В результате будут рождаться дети обоих полов!
– При условии, что младенцы мужского пола не будут покрываться коконами, как только прекратят кричать и впервые в жизни заснут, – подала голос очень красивая молодая женщина. Она подошла к их столу вместе с Фликинджером. И Фрэнк вдруг подумал, что дальнобойщик/проповедник/бывший боксер упустил в своей речи один момент: женщины от природы выглядели красивее мужчин. Более завершенными, что ли.
– Верно, – согласился Хауленд, – но даже в этом случае женщины смогут продолжать рожать многие поколения, возможно, до тех пор, пока Аврора не прекратит свое существование. Могут это сделать мужчины? Господа, что станет с человечеством, если через пятьдесят лет женщины не проснутся? А через сто лет?
Теперь молчание нарушил мужчина, который оглушительно разрыдался.
Хауленд его проигнорировал.
– Но возможно, вопрос о будущих поколениях неактуален. – Он поднял палец. – История, друзья мои, подводит нас к крайне неприятной гипотезе касательно человеческой природы, которая может объяснить, почему, как уже красноречиво отметил этот господин, женщины оказались впереди. И гипотеза эта, если говорить прямо и коротко, такова: женщины в здравом уме, а мужчины безумны.
– Чушь собачья! – выкрикнул кто-то. – Гребаная собачья чушь!
Хауленда это не смутило. Он даже улыбнулся.
– Неужели? Кто создает мотоциклетные банды? Мужчины. Кто входит в банды, которые превратили целые районы Чикаго и Детройта в стрельбища? Мальчишки. Кто те власть имущие, которые развязывают войны и – за исключением нескольких женщин, пилотирующих вертолеты, и тому подобное – сражаются на них? Мужчины. А кто страдает от последствий? По большей части женщины и дети.
– Да, а кто трясет задом, подзуживая мужчин? – крикнул Дон Питерс. Его лицо побагровело. Вены вздулись на шее. – Кто дергает за гребаные ниточки, мистер Умник?
Послышались аплодисменты. Микаэла закатила глаза и уже собралась взять слово. Накурившись мета, с повышенным кровяным давлением, она чувствовала, что сможет говорить шесть часов кряду – столько, сколько обычно продолжалась проповедь у пуритан. Но Хауленд ее опередил.
– Глубокомысленно подмечено, сэр, вклад истинного интеллектуала, и убеждение, что многие люди, обычно те, что ощущают свою неполноценность перед прекрасным полом, часто нападают…
Дон начал подниматься.
– Ты кого назвал неполноценным, козел?
Фрэнк потянул его вниз, потому что не хотел, чтобы Дон вляпался в какую-нибудь заварушку. Если в словах Фрица Мишема была хоть доля правды, определенно требовалось обсудить это с Доном Питерсом. Фрэнк практически не сомневался, что Дон работал в тюрьме.
– Отпусти меня, – прорычал Дон.
Фрэнк сунул руку под мышку Дона и сжал.
– Тебе надо успокоиться.
Дон поморщился, но больше ничего не сказал.
– Вот интересный факт, – продолжил Хауленд. – Во второй половине девятнадцатого века практически на всех подземных выработках, в том числе и здесь, в Аппалачах, работали так называемые кули. Нет, не китайские крестьяне. Обычно это были молодые мужчины, иногда даже двенадцатилетние мальчишки, которых ставили рядом с теми механизмами, которые при работе перегревались. У кули под рукой была бочка воды или шланг, если неподалеку находился источник. От них требовалось поливать приводные ремни и поршни, охлаждая их. Потому их и называли кули[39]. И я хочу сказать, что женщины исторически выполняли ту же функцию, удерживали мужчин – во всяком случае, по возможности – от самых худших, самых ужасающих поступков. – Он оглядел слушателей. Улыбка исчезла с его лица. – Но теперь кули ушли или уходят. И сколько пройдет времени, прежде чем мужчины – которые вскоре останутся единственным полом – набросятся друг на друга с винтовками, бомбами, ядерным оружием? Сколько пройдет времени, прежде чем машина перегреется и взорвется?
Фрэнк услышал достаточно. Будущее человечества его совершенно не волновало. Если его и удалось бы спасти, это был бы побочный эффект. Фрэнка волновала только Нана. Он хотел поцеловать ее нежное личико и извиниться за растянутую любимую футболку. Сказать ей, что больше этого не повторится. Но сделать все это он сможет, только если она проснется.
– Давай выйдем, – сказал он Дону. – Я хочу с тобой поговорить.
– О чем?
Фрэнк наклонился к уху Дона:
– В тюрьме действительно есть женщина, которая может спать, не покрываясь паутиной, а потом просыпаться?
Дон повернулся к Фрэнку:
– Эй, ты же собаколов, верно?
– Совершенно верно. – Фрэнк предпочел пропустить «собаколова» мимо ушей. – А ты – Дон, который работает в тюрьме.
– Да, – кивнул Дон. – Это я. Пошли, поговорим.
8Клинт и Лайла
