– Наверно, было ужасно.
– О да. Повезло, что обошлось без кучи ортопедических булавок или там похожей фигни, но пришлось делать пересадку кожи на спине, боках и на этой руке. – Она подняла левую руку с бутылкой, словно для тоста, но пить не стала. – Прижилось не очень, осталось много рубцов. Сплошное месиво. Ну и кончились мои чирлидерские денечки. Никаких больше открытых топиков. Никаких коротких рукавов. На выпускной пришлось надеть ужасное платье с высоким воротом. Знаешь, это погано, когда восемнадцатилетний парень не хочет в ночь выпускного бала секса со своей партнершей.
Майк посмотрел на ее плечо.
– Так спина до сих пор побаливает, когда до нее дотрагиваются?
– Не-е, – сказала Джейми, – она вообще ничего не чувствует. Во время аварии погибли практически все нервные окончания от шеи до задницы. Никаких ощущений почти семнадцать лет.
– Так что тогда…
– Просто не люблю напоминаний о том, что изуродована.
– Едва ли я с этим соглашусь, – сказал Майк. – Если ты ничего не имеешь против, я скажу, что ты одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал.
Она отмахнулась от его слов:
– Ага, все так говорят. А потом видят меня голой. – Она опрокинула в себя остатки пива.
Бутылка сильно и громко ударилась о стойку бара.
Майк посмотрел на Джейми.
– Можно задать тебе вопрос?
Она покачала головой из стороны в сторону:
– Нет, тебе нельзя посмотреть на мои шрамы.
– Не об этом. Я просто удивлялся, как это ты сегодня читала код.
– Что?
– Больше двух миллионов строк кода. Как ты справилась с ними за один день?
Джейми мгновение смотрела на него. Затем медленно вздохнула. А потом ее глаза наполнились дрожащей влагой.
– Ах ты бедный сукин сын!
– Что такое?
– Я буду блевать всю дорогу домой.
Двадцать четыре
Темноволосая женщина в очках, похожих на совиные глаза, и белом халате вышла в холл.
– Лиланд Эриксон?
Майк выпрямился.
– Да.
– Фиби Форрестер. – Она протянула руку для пожатия.
– Доктор Форрестер? – со слабой улыбкой уточнил Майк.
– Уж поверьте, – сказала женщина, не прерывая рукопожатия, – всему этому я научилась в мединституте. – Мгновение она вглядывалась в его лицо, а потом махнула в сторону двери, за которой виднелась белая приемная. – Я вас ждала. Позвонили из Министерства обороны, предупредили, что вы зайдете.
Он подавил зевок.
– Надеюсь, это вас не слишком обременит.
– Сегодня не слишком напряженный день, и можно отвлечься от всякой рутины. С вами все нормально?
– Извините. Пришлось среди ночи возиться с пьяным другом.
– Ах вот как. Вы же один из тех, кто обнаружил тело?
– Тогда Боб еще не умер.
– Действительно. Извините. – Она остановилась у открытой двери. – Насколько вам хочется в этом участвовать?
– Если честно, я впервые имею дело со вскрытием. Что вы можете мне посоветовать?
– Желаете увидеть тело или только услышать результаты?
– Хоть я и знаю, чего мне хочется, но, думаю, на тело все равно придется посмотреть.
Форрестер открыла следующую дверь:
– Его привели в порядок. Все не так уж страшно. Вы были знакомы?
– Вроде того. Пару раз зависали вместе.
– Только не забывайте дышать. И скажите, если будет нужен перерыв.
В нос ударил холодный запах полированного металла и химикатов. Майк видел морги по телевизору, но все равно на миг задержался перед стальной дверью. Фиби отошла в дальний угол и сверилась с информацией на табличке.
– Это очень странный случай.
– А в чем странность?
– Я лучше покажу. – Она взяла из коробки пару латексных перчаток. – Наденете?
– Надеюсь, они мне не понадобятся.
Она по-прежнему держала коробку. Майк взял пару перчаток и теперь стоял, держа их в руке.
– На чем вы специализируетесь? Мне не сообщили.
– На американской литературе раннего периода.
– Простите?
– Шутка, – сказал он. – Обо мне не беспокойтесь. И не стесняйтесь терминологии. Я переспрошу, если не пойму чего-то.
– Хорошо.
Фиби потянула за ручку, выкатывая тело, не покрытое простыней. Оба глаза Боба были теперь холодными и побелевшими. Желтая кожа побледнела, вылиняв до воскового оттенка. Большой Y-образный разрез на груди и животе стягивали стежки, рану на боку вычистили. И оказалось, что при жизни Боб был приверженцем удаления тех волос, что растут ниже пояса.
– Официальное заключение, – проговорила Форрестер, – основано на черепно-мозговом ранении, причина смерти – несовместимая с жизнью травма в результате несчастного случая. Так и будет указано в свидетельстве о смерти.
– Но вы говорите, что там…
– Да, с этим парнем много странного. Но попытка выстроить цепочку из всех факторов, которые сыграли свою роль в его смерти, может занять несколько недель. Или даже месяцев. С этим все очевидно, – она указала на рану под ребрами. – И с серьезной раной в затылочной области головы тоже. Оба ранения вызвали значительную кровопотерю. Когда его привезли сюда, в нем было меньше трех пинт крови. Наверно, пинты полторы пропитали его одежду, но это еще нуждается в проверке.
– Вот черт, – пробормотал Майк.
– Что?
– Его одежда уже была в крови.
– Простите?
– Это может подождать. – Майк кивнул на рану на теле Боба. – А что с этим?
– Проникающее ранение, – сказала Фиби. – Из-за характера повреждений мягких тканей у меня был соблазн считать, что это пулевое ранение, но в таком случае оно слишком чистое. Это… – она пожала плечами. – Может, имел место очень быстрый колющий удар?
– Так вы считаете, что все это поспособствовало его, – Майк сделал движение в сторону изуродованного тела, – смерти?
Форрестер пожала плечами:
– Возможно. Но не думаю, что он прожил бы существенно дольше, даже если бы не истек кровью. Потолок – месяца три-четыре.
– Почему?
– У него был рак.
– Рак чего?
– Да всего. – Она провела рукой над телом. – Цвет кожи обусловлен раком поджелудочной. В ряде случаев он вызывает желтуху при отсутствии болевого симптома. В ординатуре я слышала о пациенте, который был так плох, что его кожа стала такого же цвета, как у Симпсонов, но видеть раньше не видела.
– Но вы уверены, что у него был рак?
Она кивнула и указала на оставшийся после вскрытия разрез.
– Его поджелудочная железа – сплошная опухоль. Та же история с печенью, легкими, толстой кишкой и простатой. В мозге тоже несколько мелких очагов. Состояние селезенки и костного мозга указывают на признаки лейкемии. Рак поджелудочной самый запущенный, но не думаю, что он получал лечение хотя бы одной опухоли. В организме никаких следов химиотерапии, но…
– Что «но»? – посмотрел на нее Майк.
– Ничего.
– Мне необходимо знать все, что вы обнаружили.
Форрестер принялась стучать друг о друга кончиками пальцев.
– А у меня после этого не будет неприятностей?
– Что значит «неприятностей»?
– Вроде черного мешка на голову за то, что я слишком много знаю.
Майк три раза моргнул.
– Что?
– Вы поняли. Черный мешок на голову, фургон без опознавательных знаков – и поминай как звали.
– Вы, наверно, телевизор часто смотрите, да?
– Я просто… – она пожала плечами. – Вначале всякие странности с телом, затем звонок из Минобороны, потом появляетесь вы…
– Вы в безопасности, – сказал Майк. – Честно. Поверьте,
