— Сразу заметно, что ты провинциал. — Выложив свой «леденящий кровь» секрет, паж явно повеселел. — Ван Харт — главный лорд долины Дювали, а также канцлер.
— А вот и нет. Даже мой провинциализм позволяет мне знать, что канцлер в Ардере — ван Хорн, папенька его шрамейшества.
— Их два, — с жалостью посмотрел на меня Николя.
— Папеньки?
— Канцлера! В Ардере два канцлера, Шерези.
— И оба из одного рода? Как недальновидно!
— Тоже мне великий политик! Ван Харт привел всех рыцарей Дювали, когда Аврора доказывала тогдашнему королевскому совету реальность своих притязаний на престол! Если бы не он, был бы у нас сейчас король, а не королева, кто-нибудь не из золотой кости, а приблуда без роду без племени. За это ее величество даровала ван Харту лорду Дювали пожизненное канцлерство.
— Пожизненное, это с правом наследования?
— У него нет наследников, так что… Мы сейчас вообще что обсуждаем? Я рассказал тебе, в чем дело, так что — твой ход. Как мне подлатать печать?
Я опустила взгляд, посмотрела на оттиск.
— Никак, разве что у тебя есть такое же фамильное кольцо с таким же гербом. — И, остановив его занесенную для удара руку, продолжила: — Один час. Он уже ничего не решает, ведь лорд Мармадюк ждет свое послание с утра. Так что дай мне это время на чтение, а потом…
Я рассказала пажу, как нам предстоит поступить.
Он расхохотался, хлопнув себя по коленям:
— Клянусь тебе, Шерези, если дело выгорит, Николя Дабуаз будет тебе верен до гробовой доски.
— Тесьму, на которой крепится печать, нужно перетереть, — уже раскрывая фолиант, проговорила я. — Если Мармадюк увидит разрезанные нити, он обо всем догадается.
И пока Николя, вооружившись острым камушком, корпел над письмом, я погрузилась в чтение.
Рыцарский устав Ардеры был трудом любопытным. Я понадеялась, что когда-нибудь смогу прочесть его целиком. Сейчас же меня интересовали вещи вполне конкретные, обнаруженные ближе к концу, где перечислялись все красивые обряды с использованием фамильных рыцарских кристаллов.
Камни, обладатели которых хотели скрепить свою дружбу, предполагалось посвятить соратникам Спящего лорда — лордам Честь, Благородство, Отвага и Верность. Происходить все должно было не в обманчивой тьме ночи, а днем, пред ликом лорда нашего Солнце.
Получалось, что времени у меня немного. Уже вечереет, а на рассвете я должна вернуть устав и камни Мармадюку. У меня часа два в запасе, не больше. А затем солнце скроется за горизонтом и на небо взойдут луны.
Я несколько раз прочла текст клятвы, заучив его наизусть.
— Готово, — сказал Николя, демонстрируя мне измочаленные завязки послания.
Я захлопнула фолиант:
— Прекрасно. Я тоже закончил.
Кристаллы поместились во вшитый карман камзола. О его существовании мне сообщил Николя Дабуаз, присовокупив, что ардерские портные изготавливали одежду претендентов, следуя модным веяниям. Например, в одежде, которую, он был уверен, носил граф Шерези на своей далекой родине, карманов не было.
Николя положил письмо за пазуху, а обломки печати зажал в ладони, руки у него дрожали, видно, парень волновался.
— Тверже, Дабуаз. Ты же не девица перед первой брачной ночью, ты мужчина, ты дворянин, ты воин…
— Мне пятнадцать. Какой я тебе воин?
— Но ведь мужчина? Так не звени бубенцами, решил врать, так ври до конца.
Рука об руку мы прошли под галереей и остановились у пруда, поджидая зрителей. Они появились скоро. Две прачки с корзинами, четверка стражников, видно заступающих в караул, побитый молью писарь в черной шапочке.
— Пора, — шепнула я и в голос заорала: — Щенок! Фаханово отродье! Да как ты только посмел такое предположить о графе Шерези!
— От вас воняет конюшней, — пискнул Николя заготовленную фразу.
Да уж, над актерством ему еще работать и работать. Я схватила двумя руками лиловый устав рыцарей Ардеры и толкнула им пажа в грудь.
— Мерзавец!
Толчок был несильным, но паж покачнулся, я толкнула вновь.
— Мальчишка! Ничтожество!
Он все не падал, видимо застыв от ужаса. Я обернулась. Из дверей башенки во двор выходил лорд Мармадюк, помахивая своим шутовским посохом.
«Вот сейчас он этим посохом нас и отходит», — подумала я и быстро поставила Николя подножку.
Тот наконец свалился в пруд, как и было задумано, и, пискнув высоким девчоночьим голоском, ушел под воду.
Полноте, ну к чему перебарщивать? Там глубина по пояс. Ему, чтобы нырнуть, наверное, пришлось встать на колени.
— Что за представление? — спросил лорд-шут, приблизившись к нам.
Остальные зрители внимали зрелищу, даже не пытаясь помочь бултыхающемуся в тине Николя. Правильно, все знают, что глубины там нет.
— Я нес вам послание, мой лорд! — возопил Николя, вскакивая в полный рост. — Вот оно!
Мальчишка выхватил из-за пазухи мокрое послание, попытался его отряхнуть и горестно всхлипнул, разжимая ладонь.
— О Спящий! Печать повредилась! Если бы не козни графа Шерези…
— А не нужно было меня оскорблять! — подыграла я. — Сиди в пруду вместе с лягушками! Там тебе самое место!
— Сам такой! — невпопад ответил паж и просеменил на берег.
Мармадюк молча взял у него послание, отказавшись от протянутых обломков печати, осмотрел тесьму. (Браво, Басти! Ты все правильно придумала! Расплавленные потеки на сургуче заметны, и, если бы мы сделали вид, что просто раздавили в борьбе печать, шут обследовал бы ее. Браво!)
— Видимо, я дернул печать другой рукой, — пробормотал Николя, с одежды которого на золотистый песочек капала бурая жижа. — Простите, мой лорд.
Мармадюк уже пробегал глазами письмо, чернила выстояли в сражении с водой.
— Переоденься, — велел он пажу. — Убедись, что граф без помех пересек караул у ворот, и переоденься. Кстати, завтра на рассвете не забудь встретить лорда Шерези на том же месте, чтобы проводить ко мне. У нас намечается раннее свидание.
И, развернувшись на каблуках, лорд-шут покинул место битвы.
Я подождала, пока прачки пожалеют незадачливого пажа. Остальные зрители ушли, поняв, что продолжения веселья не предвидится.
С Николя все еще текло, но он бодро шагал, сопровождая меня
