Мармадюк спрыгнул с крыльца и подошел к Гэбриелу. Он ничего не говорил, это было лишним, лишь достал из кармана камзола фамильный кристалл ван Хорнов и протянул на раскрытой ладони.
«Я знаю, мальчик, я все знаю, — говорил его жест, — и разрешаю тебе продолжать».
Гэбриел взял кристалл и еще раз поклонился, он понял, что ему хотели сказать.
Начинать ужин сразу после окончания обеда было глупо, но глупость происходящего нас волновала меньше всего. Сырое мясо, знаете ли, портится от свежего воздуха. Пока я беседовала с Гэбриелом, мои друзья успели сервировать стол (тот самый картежно-умывальный, который, наверное, уже притомился от частой смены ипостасей). Я послала Виклунда к кузнецам, велев принести нам какой-нибудь железный прут, который мы могли использовать в качестве вертела, и развела огонь. Тонкость приготовления мяса состоит в том, что угли предварительно нужно прожечь, чтобы жар, от них исходящий, был равномерным. Пападель нас барбекю не баловал, но что делать, я знала прекрасно и без него. Когда Оливер вернулся со старым выщербленным клинком, я насадила на него обе тушки, предварительно их промыв. Специй у нас не было, даже соли, поэтому, когда мясо стало подрумяниваться, я потихоньку подливала на него вино, это должно было придать кушанью мягкость и изысканный вкус. Скоро по двору казармы разнесся божественный аромат. Но никто не стремился нарушить наше уединение. Большинство претендентов, пользуясь случаем, предпочли заняться своими делами, отправиться на турнирное поле или завалились спать в казарме.
— Я бы на тебе женился, Цветочек. — Виклунд потянул носом и закатил глаза.
— Но-но! — Я погрозила ему бутылкой. — Что за гнусные намеки!
— А что? Я бы добывал дичь, ты бы ее готовил, а в свободное от еды время мы приударяли бы за девами.
— Тогда вам придется усыновить меня, — не отстал от друга Станислас.
— Ты ничего не умеешь. — Виклунд не желал увеличивать нашу семью. — Лучше мы удочерим Патрика, он хотя бы умный.
— А я музыкальный.
— Это еще одна причина для нашего окончательного «нет»! В нашем доме под запретом будут все музыкальные инструменты, а слово «мандолина» — приравнено к самому страшному ругательству.
В ожидании, когда мясо приготовится, мы потягивали вино прямо из бутылок, поэтому беседа и приобрела столь фривольный характер.
Мы еще немножко поспорили и пришли к выводу, что жить вчетвером было бы идеальным решением.
— Мы и так живем вчетвером. — Я пила осторожно, памятуя, что меня ожидает через несколько часов.
— Интересно, как надолго? — задумчиво протянул Станислас.
— Что ты имеешь в виду?
— Сейчас нас объединяет общая цель, а что с нами будет, ну, например, через пять лет?
— Ты станешь королевским менестрелем, — уверенно сказала я, — твои канцоны и баллады прогремят на всю Ардеру, Оливер будет новым лордом-коннетаблем, самым молодым за всю ардерскую историю, а Патрик — патроном Королевского университета и, может быть, хабилисом, на лекции которого будут съезжаться студиозы со всего мира.
— А ты? Кем станешь ты, Басти?
Я пожала плечами:
— Буду с достоинством носить адамантовую королевскую звезду. В конце концов, я больше ничего не умею.
Мои друзья расхохотались. Потом мы спорили, на какой именно части тела предписано носить королевский адамант, потом спорили о чем-то еще, слушали песни Станисласа, пели, жевали действительно неплохо получившееся мясо и запивали его вином.
На закате мы стали собираться, прибрали купальню, вернули на место умывальный стол, Оливер вынес пустые бутылки и прочий мусор к выгребной яме.
— Может, прогуляемся? — предложил Патрик. — Абсолютно не хочется спать.
— К сожалению, я вынужден вас покинуть.
— Куда ты идешь?
— Гэбриел ван Хорн пригласил меня на празднество.
Патрик покачал головой:
— Не стоит, Басти.
— Я хочу!
— Ты помнишь, о чем я тебе говорил? Будь с ним осторожен. Он из тех людей, которые используют других, а потом отбрасывают как ненужные вещи.
— Ты его не знаешь, как знаю я.
— Со стороны все видится отчетливей.
Мне стало грустно, я обвела взглядом лица своих друзей, они тоже были невеселыми.
— Если вам так уж не хочется спать, господа, граф Шерези знает, чем вас развлечь. — Я сняла с шеи ключ и протянула его Патрику. — В дальнем углу у стены вы обнаружите неплохой запас углей и дров, а за боковой дверцей — парильню. Она на одного, так что париться вам придется по очереди. Кто из вас умеет раскалять камни?
— Я! — Виклунд выдернул из моих рук ожерелье. — Это прекрасный подарок, граф. Иди развлекаться, я позабочусь и о будущем королевском менестреле, и об ученом светиле.
Развернувшись, я пошла ко входу в казарму, а заметив уже стоящего там ван Хорна, ускорила шаг.
Ван Хорн был весел как никогда, он сыпал остротами и всячески демонстрировал предвкушение. Вот именно, что демонстрировал. Мне показалось, что на самом деле он волнуется и пытается скрыть это под напускной бравадой даже от себя. Может, отчасти он поэтому пригласил меня с собой, для дружеской поддержки?
— Ты пил вино, Цветочек?
— Немного.
— Хорошо.
Во внутренний круг нас проводил паж ван Сол. Он ждал нас у ворот.
— Шерези, ты почему здесь?
— Поторопись, — оборвал его Гэбриел, — нам еще нужно переодеться.
Мы слегка поплутали между хозяйственных построек.
— Это пажеские казармы, — пояснил мне ван Хорн. — Празднество проходит неподалеку, в королевской оранжерее.
Дэни толкнул какую-то дверь:
— Сюда, господа.
Пажеская казарма отличалась от миньонской в лучшую сторону. У маленьких бездельников были почти отдельные комнаты, в каждой из которых стояло по две кровати, а также сундуки с одеждой и прочим скарбом. Я завистливо хмыкнула, когда очутилась в покоях Дэни ван Сола.
— Подождите, маскарадные костюмы должны прибыть с минуты на минуту.
Паж покинул нас, ван Хорн раздраженно плюхнулся на кровать, я села рядом, потому что стульев в комнате не было.
То ли мне передалась нервозность Гэбриела, то ли выпитое сегодня вино давало о себе
