Вдалеке хлопнула дверь.
— Стой! — высоким голосом закричал какой-то мальчишка. — Там переодевается Гэб.
— Подумаешь! Что я там не видел? Или он с дамой?
И мальчишки захихикали. Потом зашептались, потом заржали.
Ван Хорн обнял меня за плечи:
— Маленькие болваны. Ты встревожен?
— Тебя называют Гэб?
— Это вызывает удивление?
От тепла, распространившегося от его руки, я расслаблялась.
— Это была дурацкая идея. Мне стоило идти с тобой.
— Понятно. — Гэбриел поднялся с кровати, уверенно подошел к одному из сундуков и отбросил крышку. — Это должно снять твою тревогу. — В его руке оказалась шарообразная прозрачная бутыль. — Моя любезная мачеха Эленор часто передает мне гостинцы с родины. — Ван Хорн вытащил пробку и взболтнул изумрудное содержимое. — Это…
— Эликсир фей, — уверенно сказала я. — Он пахнет лакрицей и полынью.
— Как я мог забыть… — Рука Гэбриела опять скользнула в сундук и извлекла из него небольшой хрустальный бокал. — Ты же провел ночь с прелестной Моник.
В хрустале эликсир смотрелся еще лучше, чем в стеклянном заточении. Я поднесла бокал к лицу, вдыхая аромат.
— К сожалению, наша с тобой Моник в тот раз не оставила мне ни капли. Или к счастью. Мне показалось, что в состав этого чуда входит белладонна.
— В небольших количествах она не причиняет вреда.
— Поверю знатоку, ведь все твои снадобья до сих пор приносили мне лишь пользу. — Я отпила примерно половину и задохнулась от пролившейся в меня крепости. — Ваша очередь, мой лорд.
Он быстро опрокинул в себя оставшуюся половину и налил опять.
— Я думал, что стал твоим врагом после той истории с Моник.
— Она вряд ли сможет стать причиной моей вражды хоть с фаханом из ада. — Ван Хорн внимательно смотрел, как я приканчиваю уже третий бокальчик.
— Почему? — Мне стало легко и весело, уже хотелось танцевать и проказничать.
Я бросила пустым бокалом в Гэбриела и растянулась на постели. Судя потому, что звона разбитого хрусталя не воспоследовало, он его поймал, а судя по движению матраса — сел рядом со мной.
— Потому что для вражды нужны сильные чувства, а испытывать их к инструменту — к инструменту, чье предназначение донести некие мысли до человека, к которым он не прислушается, если они исходят от тебя…
— Станислас любит свою мандолину и испытывает… — Я икнула и от того не закончила фразы.
— Для этого инструмент должен быть очень-очень особенным.
Я открыла глаза, ван Хорн, опершись на локоть, заглядывал мне в лицо.
— Например, как ты… — Его пальцы коснулись моей щеки, подбородка.
Я опять зажмурилась.
— Костюмы, Гэб!
— Заносите.
Ван Хорн поднялся с постели, я осталась лежать абсолютно без сил, голова кружилась, а тело как будто плавилось в лучах злого солнца.
— Ого! Цветочка Шерези эпично разнесло. Ты напоил его эликсиром?
— Помоги. Празднество в разгаре?
— Встреча двух канцлеров состоялась, если ты об этом, и никто никого не убил. Ее величество вполне может и не порадовать нас своим присутствием. По слухам, она так разозлилась, что ван Хорн-старший решил использовать оранжерею, не испросив разрешения, что топала ногами и ругалась. Маман твоя поражает общество немодным энненом, а дядя — старческой сварливостью. Мармадюк наслаждается всем вышеперечисленным. Так я не понял, что с Шерези? Вы и выпили-то всего ничего.
— Учись на чужом примере, малыш. Смешивать хмельные напитки — очень опасно. Эликсир в сочетании с молодым вином…
— И что, ты оставишь его здесь отсыпаться?
— Если я все рассчитал правильно, через несколько минут нас ждет чудесное воскрешение бравого миньона.
— Уже! — громко сказала я и поднялась с постели. Тело пело, голова была звонко-пустой, хотелось дурачиться и танцевать.
Гэбриел успел сменить мундир на расшитый канителью камзол и шелковый плащ.
— Тебе помочь? — спросил он меня.
— Я сам со всем спр-равлюсь! — Отвесив шутовской поклон, я вытолкнула дворян в коридор и заперла дверь.
Одежда, которая предназначалась мне, была точно такой же, как у Гэбриела. Руки дрожали и не слушались, я возилась с застежками, напевая под нос.
— Ты скоро? — спросили из-за двери.
— Уже! — Воздвигнувшись на пороге, я ткнула ван Хорна указательным пальцем в грудь. — Где моя маска?
— Без нее будет удобнее. Поспешим, Цветочек. Ты же хотел танцевать?
— Да-да-да. — Я схватила ван Хорна под руку и потащила по коридору. — Танцевать, и попробовать всяческих вин, и посмотреть на эннен леди ван Хорн, чтоб выяснить, больше ли он эннена госпожи Фроше, моей достойной тетушки, или уступает ему в размерах. Уступить там нетрудно, труднее превзойти. Ах, если бы видели тот эннен! Ах, поскорее бы увидеть этот!
Ван Хорн подстраивал шаг под меня, Дэни семенил позади, время от времени выдавая восхищенное:
— Шерези в лоскуты! Какой будет скандалище!
Королевская оранжерея была прекрасна, были прекрасны цветочные арки, цветочные гирлянды, цветочные деревья и цветочные кусты, и музыка была тоже, наверное, цветочной. И людей видимо-невидимо.
Потом меня закружил вихрь хоровода, потом Гэбриел протягивал мне тонкий бокал на ножке, и я пила пронзительно-кислое вино, а за ним — приторно-сладкое, а еще — танцевала с Мармадюком. И это мне точно не привиделось. Потому что во время танца я постоянно норовила погладить его по лысой голове, а он сказал — «ты просто звезда сегодняшнего вечера», а я сказала — «адамантовая звезда» и, оставив его, схватила в объятия первую попавшуюся леди, чтоб танцевать в обратную сторону. Леди оказалась рослой, но почти не отбивалась, сраженная моим напором, а я подпрыгивала, чтоб рассмотреть, нет ли на ней эннена. А еще мне послышался обрывок разговора: «…провинциальный дворянчик… миньоны королевы… но пока его избрал своим миньоном младший ван Хорн… одинаковые костюмы… бедный отец… такой позор… ни от кого не скрываясь…»
А потом музыка закончилась, я поклонилась своей леди и услышала за плечом голос Гэбриела:
— Тебе пора немножко отдохнуть.
— Пить! Я умираю от жажды.
Ван Хорн уверенно вел меня сквозь толпу, придерживая за плечи,
