Под конец собравшиеся начали прорабатывать общие вопросы будущего «Великого посольства». Высокие напольные часы в очередной раз отбили прошедший час.
– Ух ты! Уже пять часов, как мы с вами работаем, а я и не заметил, как быстро пролетело время! Ну, какой вопрос у нас ещё остался нерешённым? – весьма бодро произнёс Пётр Алексеевич.
– А ты, государь, аки всю ночь почивал! Бодр и весел! – рассмеялся Николай.
– Нишо! Если надо для дела, я и месяц не смыкая глаз трудиться буду!
– Сомневаюсь, что тебе удастся выдержать месяц, Пётр Алексеевич!
– Ну, я-то покрепче тебя буду! Ты-то против Ивашки сразу раскис! Но хватит о пустом! Значит, так, вот вам моё решение! Лефорт будет главой Beликого посольства. За ним организация переговоров с иноземцами. Он знает европейцев и умеет с ними говорить. В помощь ему отдаю Головина и Возницына. Они весьма опытные в делах посольских. Нужно всю Европу расположить к нам так, чтобы они сами были готовы отдать и показать все, что нам нужно. Андрея Яковлевича назначаю к Головину и Возницыну советниками по посольским делам, а по военным вопросам Францу Яковлевичу будет советником Алексей Никифорович. Ну, а на тебе, Николай, организовать добычу у европейцев всего того, что они сами не захотят нам отдать или показать, а заодно я поручаю тебе организовать охрану нашего Великого посольства, и не дай бог, пока мы будем в Европах, чтобы хоть один волос упал с головы хоть у кого из наших людей. Меншиков останется при мне на поручениях.
– Кстати, а Меншиков где?
– А ты, государь, кем же будешь, ежели Лефорт всеми нами в Европе командовать будет? – проигнорировав вопрос про царского денщика, поинтересовался Возницын.
– А я, Алексей Данилович, буду Петром Михайловым, урядником Преображенского полка! Всего лишь обычным волонтёром, учеником. Вот под таким именем меня прошу любить и жаловать. Да передайте всем, чтобы как-либо иначе меня в Европах и звать не смели! И ещё…
Пётр Алексеевич не успел закончить предложение, как в дверь осторожно постучались.
– Кого ещё там нечистый к нам ночью несёт?! – недовольно рявкнул царь.
Дверь бесшумно открылась, и на пороге появилась хорошо знакомая Петру Алексеевичу «восточная танцовщица», с которой он недавно танцевал и пригласил к себе в спальню. Девица во все глаза глядела на царя, даже не смущаясь, что на ней лишь одна полупрозрачная шёлковая накидка.
– Ты чего припёрлась сюда, дура? Да ещё и голая! Не видишь – тут люди работают, а не танцы в постелях танцуют!
Девица чего-то ещё пыталась пролепетать слабым, дрожащим голосом, но царь уже бесцеремонно схватил её за плечо и вытолкнул за дверь. Когда та с грохотом захлопнулась за её спиной, девушка опустила голову и заплакала. В это время напротив царской опочивальни тихонько закрылась дверь соседней комнаты, за которой быстро скрылась Анна. По её лицу проскользнула довольная улыбка.
Только царь закрыл дверь и хотел продолжить совещание, как через короткое время вновь постучались. Пётр Алексеевич недовольно покосился на дубовые двери и рявкнул:
– Мне дадут сегодня, в конце концов, поработать или нет?! Али кто-то на дыбу посреди ночи захотел?!
И тем не менее, несмотря на грозный крик, дверь снова открылась, и на пороге показалась молодая миловидная девица. Она скромно потупила глазки и стояла не шелохнувшись, даже казалось, что совершенно не дышала.
– А это ещё что такое?! – возмущению государя не было предела. – Здесь что, блудоутешительное заведение, что ли, открыто? Видимо, все девицы в Кокуе, имеющие нестерпимый зуд, с чего-то решили, что у меня сегодня приёмная ночь! Занят я, пошла вон и закрой за собой дверь!
Царь хотел уже и эту девушку схватить и выпроводить за дверь. Но подойдя к ней поближе, увидел бегущего к нему пропавшего Меншикова. Переведя дух, денщик стал сбивчиво объяснять:
– Мин херц, не изволь гневаться, выслушай меня! Это моя девица, и она пришла во дворец вместе со мной!
– Твоя?! – Царь удивлённо вытаращил на него глаза. – Ты в своём уме, что же это ты удумал, блудень ты эдакий! Тебя ищут, найти не могут, а ты пропадаешь где-то с девкой и даже меня об этом не известил! А теперь ещё и в моей спальной зале решил свой блуд почесать, паршивец же ты несусветный?! Мало тебе сеновала, куда кухонных девок таскать, так сюда притащить её удумал?! Вот, я тебе сейчас задам! Думал, пока я в парадной зале водку пьянствую, самому поразвлечься с девицей на царской кровати?! Сейчас же выпороть тебя велю!
– Прошу тебя, успокойся, мин херц! Ты не так всё понял! Эта девица слышала…
– Слышала, – что? – немного сбавил тон царь.
– Про заговор против тебя, мой государь! – тихо произнёс Меншиков. – Я уже успел немного подсуетиться и кое-чего разузнать у неё.
Пётр Алексеевич, вновь услышав про заговор, изменился в лице и растерянно оглянулся на продолжающую стоять в двери девку. Потом лицо его покраснело от гнева, и он неожиданно резко схватил её за плечо и, сжав его до того, что та чуть не закричала, наклонился к искажённому от боли лицу девушки и зло выкрикнул:
– Говори что знаешь и не смей ничего от меня скрывать! На дыбу немедленно отправлю! Там с тебя с живой шкуру сдерут – во всём сознаешься, да ужо поздно будет!
– Не вели казнить меня, государь! Я всего лишь ненароком слыхала разговор тяти свого с чужим человеком!
Царь немного ослабил захват, но продолжал цепко держать за плечо свидетельницу.
– И что эти тяти продажные такого говорили про меня?
– Чужой человек сказал, что огненных змеев нужно непременно пускать заранее, когда ты, государь, ещё в санях будешь и ко дворцу не подъедешь. Он говорил тяте, что лучше всего это сделать, когда сани ещё не остановились, дабы медведи, что в твои сани запряжены будут, попущее испугалися бы и понесли их вместе с тобой, а там наверняка разъярённые звери тебя перевернут, ну а потом и загрызут до смерти!
Услышав о возможности быть растерзанным медведями, Пётр Алексеевич изменился в лице. Его крепкие пальцы до крови вонзились в тело девушки. Ещё немного – и затрещат её хрупкие кости. К нему тут же подскочил Меншиков и попытался успокоить царя.
– Мин херц, она совершенно ни при чём! Она лишь слышала разговор своего отца о готовящемся на тебя покушении и поведала о нём мне. Поэтому она сейчас здесь.
Пётр Алексеевич успокоился и отпустил плечо девушки. А у неё от
