– Вот и ста-анет на у-улицах ти-ише! – пропел вполголоса сыскарь на мотив песни закрытия Олимпийских игр в Москве в таком далёком восьмидесятом году и задумался, что московская Олимпиада была не в далёком прошлом, а ещё будет в далёком будущем.
– Дядя, вы ещё не ушли? – вдруг снова раздался голос мальчишки из лодки.
– Пока ещё нет.
– А бандиты ушли?
Николай посмотрел на двух лежащих на мосту воров, и ему стало как-то неловко за ту поспешность, с которой он решил их судьбу. Заглянул в лодку, но было темно и совершенно не разобрать, кто там находится.
– Можно сказать и так. Теперь они от нас с тобой очень далеко.
– Это хорошо, что далеко! А мог бы ты меня развязать, пока их нет?
– Во чёрт, так они тебя ещё и связали? – удивлённо спросил Николай.
– Я у них по ночам приманкой для ловли припозднившихся прохожих работаю. Отвлекаю внимание, а за это время воры делают своё дело. Ты уж не обижайся на меня. Мне действительно есть очень хочется, а они мне за заманенного прохожего давали немного еды. Днём под мостом связанный с кляпом во рту сидел, а ночью кляп вытаскивали и под страхом смерти заставляли «работать».
Сыскарь теперь уже не жалел убитых упырей. Быстро вытер лезвие шпаги об одежду ближайшего из них. Приценился, как удобнее будет спуститься в лодку. Она была привязана к средней опоре моста, но так, чтобы её нельзя было достать ни с одного, ни с другого берега. Судя по голосу там, на дне лодки, лежал мальчонка лет девяти. Он был привязан к лодке, и расчёт был явно на то, что если и развяжется, то уйти с лодки ему всё равно будет некуда: кругом вода, а над ним – гладкая, мокрая опора, по которой так просто, без посторонней помощи, на мост не заберёшься.
– Подожди, я сейчас! – крикнул мальчишке Николай, перелез через перила и осторожно спустился по мостовой опоре в лодку.
Спускаться с моста было не так и сложно. Оказавшись в лодке, сыскарь не мешкая ножом перерезал верёвку и освободил мальчишку. От близости воды и от длительного неподвижного состояния тот замёрз и теперь у него зуб на зуб не попадал. Николай снял с себя голландский шерстяной камзол и укутал в него «спасёныша».
– Спасибо, – произнёс мальчишка.
– Тебя как зовут-то?
– Петрус.
– Николай, – ответил сыскарь и протянул мальчишке руку.
– А лет сколько?
– Не знаю, – пожал плечами мальчишка.
Маленькая ладошка Петруса, которому действительно на вид было где-то около девяти, утонула в мощной лапище нового знакомого, но глаза светились от счастья. Его уважали и здоровались с ним, как со взрослым.
– А ты иностранец?
– Как видишь и слышишь. Я ещё только учусь вашему языку, – скромно ответил Николай.
– У тебя не так и плохо уже получается, – важно ответил «спасёныш».
– Ты действительно живёшь в этой лодке?
– А куда мне деваться? Родителей у меня нет. Братьям и сёстрам не до меня. У них самих жизнь на мою похожа. Я уже убегал от бандитов, но они меня ловили, избивали и снова заставляли «работать» на себя.
– Невесёлая у тебя была жизнь, – вздохнул Николай. – Ну, давай выбираться на берег, а то мы с тобой в этой лодке посреди ночи как-то очень странно смотримся.
Николай подсадил мальчишку, и тот довольно ловко забрался на мост. Сыскарь закинул следом камзол, чтобы не мешал забираться наверх. Лезть по мокрой опоре это действительно было сложно, но с таким ростом, как у Николая, ему удалось всё же ухватиться за перекладину и подтянуться. А дальше уже дело техники. Не прошло и несколько минут, как Николай тоже был на мосту. Мальчишка стоял у перил в накинутом на плечи камзоле. Тот был длинный, совершенно не по размеру, и оттого фигурка «спасёныша» на фоне яркой ночной луны выглядела весьма трогательно. Что удивительно, мальчишка не обращал никакого внимания на лежащие рядом с ним трупы воров. Он больше беспокоился за своего нового знакомого, чтобы тот не сорвался и не упал в воду.
– Осторожно! – закричал он, когда сыскарь подтянулся, чтобы выбраться на мост.
– Согрелся? – спросил Николай, беря мальчишку за руку.
– Ага, спасибо!
– Ну, тогда пойдём!
Петрус даже не спросил: «Куда?» Его детская интуиция была спокойна, и он полностью доверился великану.
– А ты русский царь? – спросил мальчугашка, пытаясь угнаться за широкими шагами великана.
– Почему ты так решил?
– Но ты же большой! А я знаю, что к нам в город приехал огромный русский царь!
– Русский царь ещё больше меня! – назидательно произнёс Николай.
– Да ну-у! – воскликнул Петрус и от неожиданности резко остановился.
Ещё раз внимательно оглядел своего нового знакомого и с сомнением произнёс:
– Врёшь!
– Спорим! – ответил Николай.
– А на что?
– Если ты мне проиграешь, то будешь меня слушаться и учиться!
– А давай! Всё равно ты мне проиграешь. Потому что я никогда в жизни не видел таких высоких людей, как ты!
До гостиницы добрались за полчаса. За это время Петрус рассказал о себе практически всё. Всё, что помнил. Николай тоже поделился, но, понятно, далеко не обо всём. У сыскаря был собственный ключ от входной двери, который он получил по особому распоряжению Петра Алексеевича. Царь одобрял стремления Николая к знаниям и всячески поощрял его студии. Открыли дверь, умылись, тихонько поели под дружный храп волонтёров, который раздавался из разных комнат, и пристроились на боковую. Петрус прижался к своему новому знакомому, согрелся и быстро уснул. Николай погладил спящего мальчишку по голове и не заметил, как тоже отключился. Намаялся, однако, за день.
– Это что здесь за ночлежка такая?!
Николай с трудом открыл глаза и увидел стоящего над ним Петра Алексеевича. Тот грозно смотрел на прижавшегося к сыскарю мальчишку.
– Тише, Пётр Алексеевич, пусть Петрус ещё поспит, а я тебе на кухне пока расскажу его историю.
– Петрус? Пётр, что ли? – удивился царь.
– Получается, что так. Он голландец. Хороший и, по-моему, очень смышлёный мальчишка! Не смотри, что маленький, а чую, будет толковый! – представил царю нового жильца Николай и прикрыл спину спящему мальчишке одеялом.
Впервые в жизни Петрус почувствовал себя в безопасности и оттого спал буквально «без задних ног». Пётр Алексеевич принял «найдёныша» и разрешил ему жить вместе с российским посольством. С лёгкой руки сыскаря Петруса за глаза иногда называли «Голландчёнком Петра Великого». Пока Николай был на учёбе, царь после работы на верфи лично занимался
