Начиналось четырёхмесячное пребывание Петра Алексеевича и его свиты в Лондоне и Дептфорте. Николай, чтобы не прерывать своего образования по геологии, пошёл учиться, причём в колледж Грешема, на факультет геологии. Того самого Томаса Грешема, королевского банкира, с которым ему довелось познакомиться во время прежнего посольства в Англии.
В один из дней Николаю с большим трудом, но удалось вырваться из суматошной круговерти общений, посещений, учёбы и бесед. Ему ещё, вдобавок ко всему, приходилось работать личным переводчиком Петра Алексеевича. Но сегодня царь со своими слугами развлекался ввиду дурной лондонской погоды, а Николай отпросился побродить по городу. До Тауэра нанял экипаж, а там решил пройтись пешком по местам своей былой боевой славы. Казалось, что за сто лет так ничего и не изменилось. Даже Великий пожар обошёл эти улицы стороной. Трёхэтажное, тёмное каменное здание, те же двери, а из них выходит…
– Рональд! – крикнул Николай.
Молодой человек оглянулся и удивлённо посмотрел на хорошо одетого, высокого незнакомца со шпагой на боку.
– Извините, разве мы с вами знакомы, сэр?
– Прошу прощения, но вы очень похожи на человека, который ранее жил в этом доме. Его звали Рональд.
– Это был мой прадед, и он действительно жил в этом доме! А кто вы, сэр?
– Меня зовут Бельский Николай.
– Как вы сказали вас зовут – Бельский?
Молодой человек остановился и отчего-то стал вглядываться в черты лица Николая. А буквально через мгновение весь просиял.
– Поразительно! Прямо как на портрете! Действительно, вы – тот самый сэр Бельский! Извините, что сразу не представился. Меня зовут Джованни. Я правнук Рональда. Но как вы всё-таки похожи на своего предка!
– Вы тоже очень похожи на Рональда, – ответил Николай.
– Но откуда вы могли знать, как именно выглядел мой прадед? – с сомнением в голосе спросил Джованни.
– Родовая память позволяет нам помнить очень многое. Нужно только уметь ею надлежащим образом пользоваться, – ответил Николай.
– Говорят, что мой прадед тоже очень замысловато говорил. Вы, наверное, хорошо бы поняли друг друга! – А впрочем, что мы стоим на улице? Идёмте в дом! Это же, в конце концов, ваш дом! У меня все бумаги на имя Бельского Николая Ивановича сохранены, и в мэрии, в архиве, они тоже имеются. При желании можете всё проверить! У меня и отчёт за все годы в полном порядке.
Джованни провёл Николая в комнату бывшего владельца этого дома, которого Николай отправил через стенку в гости к динозаврам и птеродактилям. Сейчас он как раз стоял рядом с ней. Даже письменный шкаф в противоположном углу – тот же самый.
– Вы, наверное, только недавно приехали из России? – спросил Джованни, доставая из шкафа бухгалтерские книги.
– Где-то месяц назад. Я приехал с посольством, вместе с царём России – Петром Алексеевичем.
– Садитесь к столу, сейчас я попрошу заварить нам чай, а пока можете посмотреть отчёт с тех пор, как ваш прадед приобрёл этот дом.
Джованни положил толстые книги с записями на стол перед Николаем, а сам ушёл в соседнюю комнату, но быстро вернулся.
– Вот и ваш прадед тоже у нас в Лондоне был с русским посольством, – с порога продолжил Джованни, расставляя перед Николаем две чашки и пару блюдец, которые он принёс с собой. – Ваш прадед даже имел честь общаться с Её Величеством королевой Елизаветой! Но я отвлёкся от дела. Сейчас постояльцев в доме стало гораздо меньше, а оттого и доходы не столь велики. Но, я думаю, что это временное явление и в следующем году станет лучше. Если пожелаете, то могу перед вами отчитаться за все сто семнадцать лет! Все деньги, накопленные за это время, лежат в банке на вашу фамилию, все до последнего фартинга. Я готов хоть сейчас отдать вам всё, что наша семья успела собрать! Для себя мы брали только минимально необходимое на жизнь и поддержку здания в нормальном состоянии.
– Спасибо, Джованни, я как-нибудь позже посмотрю ваши записи, – ответил Николай, откладывая подальше от себя большую стопку толстых тетрадей.
Молча и бесшумно в комнату вошла уже немолодая женщина. Поставила на стол горячий чайник, бисквитное печенье и так же бесшумно удалилась.
– Моя мама. Она мне помогает по дому. Вам чай с молоком или предпочитаете чёрный?
– Лучше чёрный.
– И возьмите к чаю печенье. Моя мама его сама очень хорошо печёт. Попробуйте!
Джованни разлил по чашкам чай. Николай не спеша помешивал ложечкой сахар и смотрел на противоположную стену, где висел его портрет. Очень даже недурно написан. «А сто лет назад я гораздо лучше выглядел!», – мысленно улыбнулся Николай. – «А кстати, про сто лет!»
– Джованни, а как лаборатория вашего прадеда? Она ещё цела?
– Конечно, сэр Бельский! Мы даже решили в честь нашего уважаемого предка сделать что-то вроде памятной комнаты! Там всё осталось так, как было при прадеде. Он до последнего дня работал в своей лаборатории!
– И её можно сейчас осмотреть?
– Я буду рад, если вы таким образом почтите память Рональда!
Лаборатория недоучившегося студиоза действительно сохранилась, но в последний раз Николай видел её после пожара, а сейчас она была аккуратно прибрана. Стол цел и уставлен склянками и реактивами. Рядом лежит тетрадь с какими-то записями и перо. Кажется, что хозяин лаборатории лишь на минутку вышел и вот-вот вернётся.
– А я могу где-то часик побыть в этой комнате один? – поинтересовался Николай у стоящего в дверях Джованни.
– Конечно! Вы же хозяин этого дома! Я даже оставлю вам ключ от лаборатории. Перед встречей с вами я имел желание сходить к пекарю, а затем к молочнику. Мне нужно с ними рассчитаться за продукты. Так что как раз этого часа мне вполне хватит, чтобы уладить все свои дела. Но если вы надумаете покинуть лабораторию раньше, чем я вернусь, то вот вам ещё один ключ от комнаты, в которой мы с вами только что были.
Джованни ушёл. Николай закрыл за ним дверь на ключ и подошёл к стене, через которую он уже один раз ходил со своими друзьями в свою Москву. Достал золотой «грецкий орех» и провёл им по стене. Заколебался воздух, стена стала размываться, пошла волнами и исчезла. Перед Николаем появилась та самая подмосковная пещера, с которой у него началось путешествие в Москву Иоанна Васильевича. Но нужно было идти дальше. Сыскарь вошёл в пещеру. Света не хватало, ибо путь освещали свечи, стоящие на лабораторном столе, но нужная стена была всё-таки видна. Николай быстро подошёл к ней и снова провёл «грецким орехом». Вот и стена в мир Николая стала плавно исчезать.
Через мгновение он увидел чуть ли не с детства знакомый парк, а за ним – многоэтажки. В Москве Николая, в отличие от Лондона времён Петра, светило солнце, но оно уже низко висело над домами и клонилось
