Я снова заглянула в сейф. Достала свёрток и развязала бечёвку. Внутри оказалась простая коричневая папка, а в ней стопка пергаментных листов, покрытых неразборчивыми строчками от руки. На первом листе тонкими чернильно-чёрными буквами значилось:
Амброуз Крэбтр51
Приподнять завесу
Вся правда о сокрытых мирах
о том,
как туда попасть
Сердце моё наполнилось ликованием. Вот она, надежда найти и спасти Ребекку! Теперь у меня всё получится. Спрятав книгу под фартук, я задула свечу.
9
День тянулся мучительно медленно. Когда же он наконец закончится! Меня ведь ждут дела. Поужинав с рекордной быстротой (запечённая утка оказалась сплошным разочарованием, зато лук, которым она была нафарширована, — выше всяких похвал), я сказала, что вся эта уборка совершенно лишила меня сил и я мечтаю только о том, чтобы лечь спать. Мамаша Снэгсби немедленно преисполнилась подозрений, однако Эзра разрешил мне выйти из-за стола и отправиться к себе, пожелав хорошенько выспаться.
— Не забудь, — сказал он, весело подмигнув мне, — завтра к нам в гости придут миссис Роуч и её девочки. Я знаю, как ты этого ждёшь.
Если честно, я о них начисто забыла. Но тем приятнее было услышать слова Эзры. Воодушевлённая, я поспешила наверх, в свою спальню. Завтра у меня появятся новые подруги. А сегодня надо придумать, как спасти старую.
День выдался до предела насыщенным. Вернувшись из библиотеки, я спрятала рукопись под матрас, а теперь осторожно достала оттуда и устроилась с ней на кровати. Пергаментные страницы были пронумерованы, однако не переплетены. На первой значился год — 1834. Но что странно, пергамент выглядел нисколько не пожелтевшим от времени, буквы оставались чёткими, будто были написаны только вчера. Наверное, решила я, рукопись хорошо сохранилась, потому что все эти десятки лет пролежала в тёмном сейфе.
Сгорая от нетерпения, я пролистала страницы. Амброуз Крэбтри не жалел слов, описывая всякую чепуху. Первые пять глав оказались посвящены таким глупостям, как путешествия во времени, вечная жизнь и природа сновидений.
Я уже почти отчаялась, когда добралась до последней главы — «Приподнять завесу». Там тоже сначала шла пустая болтовня, и я спешно переворачивала страницу за страницей, пока не наткнулась на такой пассаж:
Что помимо нашего мира имеются и иные, пребывающие рядом, есть факт малоизвестный. Однако же это правда. Если вы читаете сии строки, то, вполне вероятно, уже знаете о существовании иных миров. Я даже рискну предположить, что вам не терпится, презрев законы, коим подчиняются время и пространство, отправиться в один из таких сокрытых миров. Увы, дорогой читатель, я вынужден вас разочаровать: это совершенно невозможно. Вы напрасно теряете время. Прощайте.
Как неожиданно! И как невежливо со стороны автора. Я заглянула на следующую страницу, но она была девственно чиста. Как и та, что шла за ней. И остальные страницы до самого конца стопки. Но, приглядевшись, я заметила, что все эти чистые страницы имеют вроде как следы пера. Я щурилась, тыкалась в листы почти что носом, вертела их так и так… И только когда догадалась взять со столика у кровати свечу и поднести её к странице, секрет раскрылся. На белом листе проступили буквы, написанные почерком Амброуза Крэбтри.
Вот что я прочла:
Отлично. Раз вам удалось прочитать это, должен признать, вы действительно жаждете знаний. Перейдём же к делу. Тому, кто желает попасть в любой из сокрытых миров, не следует отправляться в путешествие. В этом попросту нет нужды. Достаточно приподнять завесу, и вы поймёте, что сокрытый мир гораздо ближе, чем кажется. Он вокруг вас — довольно лишь отыскать дверь и пройти сквозь неё.
Это всё было, конечно, очень интересно, но я по-прежнему не понимала, как мне приподнять эту пренеприятнейшую завесу и разыскать Ребекку. Оставалось только надеяться, что объяснение найдётся в последних абзацах.
Мало кто способен приподнять завесу, ибо для этого необходимо, чтобы в одном человеке сошлись несколько непременных и редкостных качеств. Во-первых, таковой человек должен обладать способностью видеть то, что недоступно другим. К примеру, призраков. Во-вторых, чтобы найти сокрытый мир, надо знать, что за мир вы ищете. И главное, чтобы мир сделался видимым, нужно, чтобы человек был каким-либо образом с этим миром связан.
Великолепно! Такое впечатление, что Амброуз Крэбтри писал это всё нарочно для меня. Какое потрясающее совпадение! Я прекрасно подходила под все три условия: я видела призраков, я точно знала, что за мир мне нужен, и между мной и этим миром существовала самая что ни на есть прямая связь — ведь там держали в плену мою подругу Ребекку.
Осталось только выяснить, как туда попасть. Моё сердце забилось быстрее, когда я стала читать последний отрывок:
Правила очень просты.
1. Завесу следует приподнимать ночью при луне, когда она пребывает в первой или последней четверти, то есть видна лишь половина диска, хотя для одарённых путешественников фаза луны не имеет значения.
2. Ключ к успеху — предельная сосредоточенность.
3. Направьте взгляд в одну точку.
4. Посвятите все свои мысли тому, что связывает вас с сокрытым миром.
5. Продолжайте концентрировать внимание в этой точке и на этих мыслях, пока мир по краям поля зрения не начнёт таять.
6. Сильные переживания — это рука, приподнимающая завесу.
7. После перехода вам покажется, что вы очутились в ином мире во плоти, однако это лишь видимость. Только ваша душа способна пересечь невидимую грань, а потому в сокрытом мире вы можете ничего не опасаться.
8. Не задерживайтесь в ином мире дольше, чем на тридцать минут.
9. Удачи!
Я бросилась к окну и отдёрнула занавеску. Небо было черно и пусто. Если луна уже и взошла, отсюда её оказалось не видно. Тогда я вытащила из-под ночной рубашки алмаз Тик-так и заглянула в него. В сердце камня в ночном небе плыла полная луна. Какая досада! Чтобы приподнять завесу, нужна половинка луны. Впрочем, профессор пишет, что для одарённых путешественников подойдёт любая луна.
Пора было браться за дело. Я спрятала рукопись в ящике комода под стопками белья. Поставила на самой середине комнаты стул, села на него и стала смотреть на картину на стене. Это был один из многочисленных портретов Гретель, нарисованных мамашей Снэгсби. На картине Гретель
