— Рада это слышать, юная леди.
— Поторапливайся! — рявкнула мамаша Снэгсби, едва я вошла в ванную с последним ведром кипятка. — Вода в ванне холодна как лёд!
Тут она, конечно, сильно преувеличивала. Вода была очень даже тёплая. Но беда в том, что мамаша Снэгсби вечно была недовольна. И я знала истинную причину её дурного нрава. Всё дело в книге с семейными рецептами, которую она всегда носила в кармане платья. В книге, по которой она никогда не готовила.
— Сейчас всё будет в порядке! — пообещала я, выливая горячую воду в ванну.
— Да уж надеюсь! — прошипела мамаша Снэгсби сквозь зубы.
Бедняжка. На самом-то деле она не решалась попробовать приготовить что-нибудь из вкуснейших блюд, рецепты которых хранились в её драгоценной книге, потому что боялась: вкус окажется не совсем таким, как у кушаний, которые готовили её мама и бабушка. Разумеется, это её угнетало. Она не могла воссоздать ароматы своего детства. Вот почему вела себя как несносная старая хрычовка.
Но я положу конец этому горю. Всё, что мне для этого нужно, — это кулинарная книга. А книга скрывается где-то в складках платья, висящего в эту минуту на крючке, вбитом в дверь ванной комнаты. Но вот беда — когда мамаша устроилась в ванне, дверь и платье оказались перед ней как на ладони.
— А теперь, мама Снэгсби, вы непременно должны хорошенько расслабиться, — сказала я и поставила пустое ведро на пол. — Закройте глаза. Вздремните немного.
— Это невозможно, — огрызнулась мамаша Снэгсби. — Мне всегда трудно заснуть, даже ночью.
Это была правда. Бедняжка всякий раз по полночи мерила шагами коридоры в доме.
— Тогда вам повезло, — объявила я, достав из кармана фартука пучок мяты. — Я знаю отличное средство от бессонницы. Вы будете спать как младенец на руках у матери.
— Да ну?
Я высыпала перечную мяту в воду:
— Дышите глубже, дорогая. Мята — превосходное успокоительное.
Она закрыла глаза и пристроила голову на краешке ванны.
— А теперь начинайте считать от десяти до одного, — велела я, встав у неё за спиной и взяв пустое ведро. — Об остальном позаботится сама природа.
— И всё? — фыркнула она. — Немного мяты и обратный отсчёт — это и есть твоё чудодейственное средство?
— Некоторые мои пациенты жаловались на лёгкое жжение перед тем, как их окутывал глубокий сладкий сон, но оно длилось недолго.
Мамаша Снэгсби открыла глаза.
— Жжение? Что тут может жечь? — забеспокоилась она.
Размахнувшись, я ударила её пустым ведром по затылку. Судя по всему, момент я выбрала очень удачно. Голова мамаши мотнулась вперёд, потом так же быстро запрокинулась назад. Я успела подхватить её шишковатый затылок и со всей возможной осторожностью пристроила его на край ванны — недаром у меня все задатки прирождённого ангела-хранителя.
Убедившись, что мамаша Снэгсби благополучно провалилась в беспамятство, я метнулась к двери и стала шарить по карманам её платья. Победительная улыбка тронула мои губы, когда я нашла то, что искала, — порядком потрёпанную записную книжку. На обложке красовались выцветшие от времени буквы: «Книга семейных рецептов Августы Снэгсби». Великолепно! А со стороны обреза болтался здоровенный бронзовый замок. Ужасно!
Но я решила, что при помощи столового ножа сумею одолеть эту преграду.
— Вы мне ещё спасибо скажете, дорогая, — шепнула я пребывающей без сознания старой ворчунье, аккуратно прикрыла дверь за собой и бросилась вниз, в кухню.
На бегу я не могла не умиляться безграничной доброте, кроющейся в моём сердце. Ибо никогда ещё пустое ведро не опускалось на затылок с такой нежностью и заботой.
10
— Просто возмутительно!
Подсунув столовый нож под застёжку, я попыталась открыть замок. Уже в третий раз. Не тут-то было. За годы жизни в приюте мне случалось заглядывать в чужие дневники (из чисто дружеского любопытства, разумеется), и обычно замки поддавались легко. Но этот замочек был не таков. Вскрыть его не представлялось никакой возможности.
— Как странно, в самом деле, — сказала я. Сердце моё рвалось на части от жалости к мамаше Снэгсби. — Кому придёт в голову запирать кулинарную книгу? Не иначе старушка совсем ума лишилась.
Как ещё можно было объяснить, что мамаша хранила свои семейные рецепты под замком, который сгодился бы и для тюремной камеры? За всем этим явно скрывалась какая-то душераздирающая тайна. Но времени разгадывать её не было. Скоро придут гости, а у меня под рукой ни одного рецепта, чтобы приготовить угощение! Тут я вспомнила, что мамаша Снэгсби очень нахваливала миндальный пирог миссис Диккенс, и несколько недель назад я как раз помогала экономке испечь его.
Опыт по части пирогов у меня был невелик, но я решила просто смешать всё, что нужно, руководствуясь наитием прирождённого алхимика. Пусть это будет и не пирог по семейному рецепту мамаши Снэгсби, но она, без сомнения, оценив мои усилия, преисполнится благодарности, воспылает материнской любовью, и всё такое.
Я быстренько составила список продуктов, которые понадобятся, и побежала в кладовку. Найти сахар и яйца не составило труда. С мукой оказалось сложнее. Горшок был пуст. Хуже не придумаешь. Я не знала, сколько точно будет действовать моё снотворное, но глубоко сомневалась, что успею сбегать в лавку. Что же делать?
— Эзра! — воскликнула я.
У Эзры в мастерской хранился мешочек муки. Я давно приметила его за грудой досок и ящиков. Не представляю, на что старому олуху сдалась мука, но главное — она есть, и это очень хорошо. Вот только Эзра наверняка захочет знать, зачем мне понадобилась мука, а это может повлечь за собой щекотливый вопрос, что поделывает мамаша Снэгсби.
В моей голове мгновенно созрел гениальный и весьма изощрённый план. Я бегом бросилась к мастерской. Заглянула в оконце. Эзра стоял спиной к двери и трудился резцом над дубовой доской. То, что нужно! На цыпочках, не издав почти ни единого звука — недаром у меня все задатки прирождённой церковной мыши! — я прокралась внутрь.
