Маленький дедушка-аристкрат лежал в постели на груде атласных подушек и крепко спал. А его вставная челюсть лежала в кружке с водой на прикроватном столике, и когда он делал вдох, его губы проваливались внутрь, когда выдыхал — быстро-быстро шлёпали друг о друга. Умилительное зрелище.
Я поставила поднос на столик, и барон проснулся. Спросонок он, похоже, не очень хорошо понимал, где находится, но меня всё-таки узнал.
— Она ушла? — спросил он.
— Кто, дорогой?
— Анастасия, — ответил он. — Не могу её больше слышать. Она никогда не замолчит…
Я нахмурилась. Похоже, бедный дедушка всё ещё пребывал в полусне.
— Вы всё путаете, барон Дамблби.
— Она вернулась, — сказал барон, глядя блёклыми глазами в темноту. — Вернулась в этот дом.
— Да, я всё про это знаю. — Я присела на край его постели. — Не спрашивайте откуда — я поклялась Берте, что никому не скажу.
Барон Дамблби в изумлении уставился на меня:
— Ты знаешь про Анастасию? — Дрожащей рукой он схватил меня за руку. — Мы только хотели узнать, что произошло с Себастьяном… Ты ведь понимаешь, правда? У нас не было выбора…
— В чем не было выбора, дорогой?
— Целый год ни слуху ни духу, — пробормотал барон. — А потом она вдруг приходит и рассказывает такое… Она сошла с ума…
— Кто? Анастасия?
— Именно. — Эстель вошла в спальню, держа в руках голубую ночную рубашку, и встала спиной к камину. — Она сказала маме, что они с Себастьяном поженились и что мой брат мёртв. Мама не пустила её на порог.
Мой разум был как в тумане. Я страшно устала и проголодалась. Было трудно уловить смысл того, о чём они говорят.
— Анастасия сказала вашей маме, что Себастьян умер?
Эстель резко кивнула и отшвырнула ночную рубашку в сторону.
— Но если вы знали об этом… — Я встала, мягко высвободившись, и рука барона бессильно упала на одеяло. — Тогда зачем говорили, что ваша матушка не видела Анастасию с тех пор, как её уволила?
— Потому что Анастасия лжёт! — прошипела Эстель. — Мама обыскала всю Англию — нигде нет записи о том, что их обвенчали! — Она смотрела на меня почти с ненавистью. — Я помню, как эта девица сидела на лестнице у нас в холле и рассказывала маме такую нелепую историю, что только безумец мог бы поверить хоть единому слову!
— Макклауд была нашей лучшей служанкой, — пробормотал барон ни к селу ни к городу.
— Тихо, дядя! — шикнула на него Эстель и подошла к кровати.
Барон хихикнул:
— На самом-то деле её фамилия была Макграт, но леди Вивиана звала её Макклауд с тех самых пор, как впервые увидела. У неё, понимаешь ли, была такая родинка под глазом — ну точь-в-точь облако. Вот она и стала Макклауд[3].
Что-то тут не сходится, поняла я и пристально посмотрела на Эстель.
— Сначала вы сказали, что ваша матушка не пустила Анастасию на порог, а теперь — что Анастасия рассказывала эту свою историю, сидя на лестнице в холле.
— Да какая разница! — огрызнулась Эстель. — Да, она сидела на лестнице, когда плела свои небылицы, что она, мол, из какого-то иного мира, где людей косит неведомая болезнь.
Я ахнула.
— Она пыталась убедить маму, что ей пришлось вернуться в этот её мир, а Себастьян последовал за ней, хотя и знал, что это будет стоить ему жизни. — Эстель зло рассмеялась. — Бред сумасшедшего, да и только!
Неужели это правда?! Неужели Анастасия — загадочная девушка, появившаяся из ниоткуда и снимавшая комнату у Снэгсби, — пришла из Проспы?! Невероятно! И в то же время, как ни странно, это многое объясняло.
— Себастьян так её любил, — тихо проговорила я, — что надел ожерелье с алмазом Тик-так и отправился за ней.
Эстель бросилась ко мне как коршун:
— Откуда ты знаешь про это дурацкое ожерелье?! Нет никакого ожерелья! Это всё ложь! — Она принялась довольно-таки сильно трясти меня. — Ты видела её, да?!
Я оттолкнула распоясавшуюся девицу:
— Кого видела, глупая вы курица?! — С величайшим достоинством я одёрнула свой грязный фартук. — А что до дурацкого, как вы изволили выразиться, ожерелья, то если бы я не поклялась молчать, то сказала бы вам, что оно очень даже существует, поэтому весьма вероятно, что Анастасия рассказала чистую правду.
— Ты такая же помешанная, как она! — прошипела Эстель.
— Ребёночка так и не окрестили, — печально сказал барон.
Я увидела, как на лице Эстель промелькнуло паническое выражение.
— Дедушка уже наполовину спит, сам не знает, что говорит, — пояснила она.
Но она опоздала.
— У Анастасии был ребёнок? — спросила я.
— Не говори глупостей, — отрезала Эстель.
— Я не видел её с тех пор, как ей подошёл срок, — проговорил барон дрожащим голосом. — Но я её слышал, и это было невыносимо, она снова и снова…
— Ей нужны были деньги, — вмешалась Эстель, снова заставив двоюродного дедушку замолчать. — Но мама знала, что Себастьян ни за что не женился бы на ней. Да, Анастасия носила ребёнка, однако это не мог быть ребенок Себастьяна, поэтому мы просто выставили её на улицу.
Но я не поверила её словам. Повернувшись спиной к Эстель, я посмотрела на старого барона.
— Анастасия родила ребёнка в этом доме, да? — спросила я его. — Вот почему вы сказали, что не видели её с тех пор, как ей подошёл срок.
— Ничего не говорите, дедушка, — приказным тоном сказала Эстель. — Она хочет использовать ваши слова против нас!
Но барона было уже не остановить — он твёрдо вознамерился поведать свою историю:
— Ребёнок был уже на подходе, когда она сидела на лестнице, — что нам ещё оставалось? Её увели в подвал, там-то малыш и появился на свет.
— А потом? — нетерпеливо спросила я.
— Единственный способ заставить её сказать правду был… — Барон содрогнулся и закрыл глаза. — Это жестоко, но новорождённый был нашим единственным оружием. Если бы она только сказала нам, что на самом деле случилось с Себастьяном, она могла бы забрать ребёнка…
Я качала
