– Угнали, – ответил Полковник. – Я помню время, когда мародеры вытаскивали из Зоны негодные машины, где всю электронику убило всплеском, пытались продать по запчастям… Никита, по твоим расчетам, как скоро к нам должен присоединиться Андрей?
– Через день-два. Нет уверенности в его честности. Возможно, придется отбиваться… Короче говоря, нам здесь коротать время два дня, если Химик не объявится, придерживаемся изначального плана. Главное, чтоб нас раньше времени не нашли, тогда возникнут вопросы.
Алеша, запрокинув голову, оперся о стену, и световое пятно от его фонаря переместилось на потолок над входом, где качалась на ветру паутина.
– Карты у кого-нибудь есть? – спросил он. – Просто смотреть в потолок невыносимо.
– Я с огромным удовольствием посплю, – сказал Полковник и завозился с рюкзаком, доставая спальник. – И вам советую восстановить силы. Скоро они нам понадобятся.
– Забавно знать будущее, – вполголоса философствовал Алеша. – Мы должны познакомиться с Зябликом. Интересно, реальность уже изменила направление, или меняются только проплывающие по ней предметы, например мы. Кто должен умереть, тот умрет? Меня такая перспектива не радует. Познакомимся ли мы с Зябликом в этой реальности?..
Будто отвечая на его вопрос, с улицы донесся усиленный громкоговорителем бас:
– Трое в доме! Доложите о себе. Сопротивление бесполезно, вы окружены!
– Вот так номер, – выдохнул Алеша. – Интересно, так и должно быть или это что-то новенькое? Эх, Полковник, не дали тебе поспать! Надо посылать парламентера. Кто пойдет?
– Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать, – я встал, отряхнулся и направился к воротам, говоря на ходу: – Держите оборону. Похоже, придется работать по первому плану.
Полковник поднялся со вздохом и прокомментировал ситуацию:
– Плохо то, что мы здесь в западне. Если будем выбираться, нас перестреляют, как котят. И второго выхода нет. Никита, будь осторожен!
– Если верить Химику, через два дня мы должны умереть, – я шагал вперед и уговаривал себя, умирать чертовски не хотелось, а сейчас у нас были все шансы отправиться на тот свет.
Возле ворот я прижался к стене и прокричал:
– Не стреляйте! Я безоружен, меня зовут Пригоршня, я пришел поговорить!
– С кем же? – или почудилась, или в голосе и правда читалась насмешка.
– С Ганном.
– Тогда почему спрятались, как воры? – теперь я уловил угрозу.
– Мы ждем нашего друга, чтобы предоставить вам доказательства, – прокричал я из укрытия.
– Доказательства чего?
– Угрозы для нас всех.
В громкоговоритель рассмеялись. Логично. На что я рассчитывал? Что поверят моим дурацким россказням? Надо как-то спасать положение. Как?!
– Предлагаю переговоры. Я выйду с поднятыми руками, и мы поговорим.
Не самый безопасный вариант, но другого не дано. С чего я вообще взял, что на штурм Института должен пойти с группировкой Ганна? Может, при другом раскладе я познакомился бы с Зябликом, у которого в запасе отряд отличных бойцов? Реальность изменилась, ее изменил Химик, и от этой мысли сделалось тревожно, я почувствовал себя уязвимым.
– Ладно. Выходи с поднятыми руками, – прогудел кто-то из группировки Ганна. – Стреляю при любом неловком движении, имей в виду!
И как они нас нашли? Мы ж ведь не шумели, костров не разводили. Мысленно перекрестившись и простившись с семьей, я толкнул створку ворот – она со скрежетом приоткрылась. Я высунул руку, затем другую, голову. Время замерло. Бросило в жар, по спине скатилась капля пота. То ли никто не пытался меня убить, то ли пронесло.
Глаза резало от яркого света, и я видел лишь темный силуэт в проеме ворот. Наверняка нас окружили, бойцы слева и справа.
– С поднятыми руками – сюда. Затем лицом к забору, руки за голову.
Я выполнил требование, по ходу движения прозревая во всех смыслах. В меня целился киношного вида мужик в серебристом пиджаке поверх алой рубахи, заправленной в байкерские кожаные штаны с огромной бляхой, черные волосы с прядями седины свешивались до плеч. Где-то я его раньше видел, и напарника его, сморщенного старикана с белесыми глазами, оттененными черными мешками. Череп несоразмерно огромный, обтянутый тонкой желтоватой кожей. Папироса прилепилась к неестественно коричневой губе. И этот тоже до боли знаком. Где же я встречался со странной парочкой? Уж точно не в Зоне, было это гораздо раньше.
Главным у них был здоровенный мужик, похожий на ящера.
Старикан обыскал меня и крикнул:
– Безоружен. Куда его?
Минуту никто не отвечал, потом здоровяк проговорил уже знакомым басом:
– Кто такой? Чего надо?
– Пригоршня. К Бену Ганну пришел, информацию принес.
– Хммм… Сколько вас и чего прятались, а не пришли ко мне сразу?
Вот, значит, как. Меня удостоил вниманием сам Ганн.
– Нас трое. Я друга ждал, Химика, мы вместе хотели к тебе прийти, он знает то, чего не знаю я.
– Вообще интересно. Вы больные? Зачем вам переться – к нам?
– Потому что только вы достаточно отморожены, чтобы помочь нам.
Я так и не обернулся, чтобы рассмотреть Ганна. Он грянул смехом, на два голоса засмеялись его гангстеры. Я и правда выгляжу по-дурацки. Надо было сразу его искать и разговаривать, сейчас мои доводы будут выглядеть, как школьные оправдания. «Меня мама не разбудила, и я опоздал».
– Понимаю, что мои слова звучат странно, но, поверь, это важно. Просто выслушай, а потом делай выводы.
– Я твой бред уже пять драгоценных минут слушаю. Мужики, давайте этого клоуна на допрос.
– А остальных? – спросили из-за спины.
Ганн ненадолго задумался.
– Остальных – завалите. Этот уж больно смешной, интересно, что он на допросе мне споет.
– Если вы сделаете это, то через несколько дней все мы исчезнем. На наше место придут люди без воли…
И снова смех, теперь все трое засмеялись одновременно. Мне тоже хотелось засмеяться – от отчаянья. Но пока оставалась надежда, резких движений я не делал.
– Вы что-нибудь слышали об Институте, который в окрестностях Заднего Двора?
– Ты слышал? – со странным, каким-то птичьим акцентом, проговорил предположительно темноволосый. – Я – ниет. Там делают таких идиотов?
– Ага, – прохрипел старик, дохнул в спину табачным дымом. – Как есть дебил. Я бы его сразу пристрелил. А, Ганн? Что думаешь?
– Думаю, что он может говорить правду. Потому что уж очень нелепы его оправдания. Очень часто правда безумнее любой лжи. Только отчаявшийся псих пойдет к нам за помощью, учитывая, какая у нас репутация. Есть только одна проблемка: нам пофиг все, что творится за пределами Ракова. У нас собственная реальность. А остальной мир пусть горит в аду, он нам не интересен.
Изначально я хотел типа сдать Иггельда, как будто это он выпотрошил схрон Ганна, теперь в моей голове все смешалось, я отчаянно искал выход, но все мои слова падали в пустоту. Как нелепо, как некстати я сюда приперся!
Интересно, как разворачивались события в реальности, которой больше нет? Удалось ли мне уговорить Ганна, или я вообще к нему не пошел? Суда по всему, я встретил Зяблика… Нет-нет, я пошел именно сюда, без Химика мы узнали план
