Пока налаживал хоть какие-то отношения и завязывал разговор, прошло время. Мои наверняка места себе не находят, и надо бы их как-нибудь успокоить. Договариваюсь с ребятами о небольшой передышке в разговоре, да и приготовить поесть что-нибудь нужно. Тут же выясняется, что с продуктами у лесовиков не очень. Что в лесу добудут, то и, как говорится, употребляют. А рыба? Какая рыба? К берегу боятся выходить. Ну и огородики, конечно, выручают. А урожай ещё не вызрел. Понятно. Уговариваю их немного подождать и обещаю принести кое-какой провизии. Обещают. Мне ничего не остаётся, как поверить и уйти. Если убегут, искать не буду. Хотя жаль. Девушка вроде немного оттаяла, чуть расслабилась, по крайней мере, как свою увесистую дубинку из рук выпустила, так больше не поднимает. Жаль будет, если уйдут. Хотя странная она немного, никак на местных не похожа. Если только одёжкой. Хотя волосёнки у всех тёмные. Что же меня насторожило? И уже на обратной дороге, вспомнив тонкие руки, не огрубевшие от тяжёлого физического труда, наконец сообразил, что меня насторожило. Никак она не похожа на крестьянку. В голову тут же полезли мысли о спрятавшейся в глуши принцессе. Тьфу, начитался в своё время романов Дюма и иже с ним. Плюнув и выкинув пока из головы всяческие домыслы, поспешил на берег, ребята там совсем заждались. Дозор обозначился на околице. Это радует, не расслабились.
– Да беженцы там в лесу спрятались. Пока разговорил их, время и прошло, – пришлось на ходу в двух словах объяснить причину долгой задержки.
– И что теперь? – прилетел вопрос в спину.
– Что? Возвращаемся на корабль. Соберём кое-какой еды и отвезём на берег. Дети там в основном. Заодно и попробую узнать, где мы всё-таки оказались, а то и забыл расспросить.
Согласное сопение позади, и мы, убыстряя шаг, поспешили к лодке.
На борту коротко поведав обступившим меня бойцам обо всём услышанном и дополнив рассказ своими мыслями, попросил накидать в мешок сухарей да чего-нибудь такого съедобного и отправился назад в прежнем составе. Вскоре уже раздвигал ветви кустов, пробираясь по той же тропинке к лесному лагерю.
Впереди перебирал лапами Гром, а мои бойцы остались в этот раз на околице и опушке, выставив парные секреты. Так оно будет надёжнее.
Оказавшись среди шалашей, даже облегчённо выдохнул, сбрасывая тяжёлый мешок. Не убежали, а я уже опасаться начал, больно тихо было вокруг. Встретили меня не то чтобы настороженно, но с небольшой опаской. Впрочем, она быстро развеялась, когда ребята заглянули в принесённую торбу. А вот и моя новая знакомая. Впрочем, не совсем она. Навстречу мне из шалаша вышла совсем другая женщина. Роскошные волосы перехвачены сзади какой-то тесьмой и закрыты чем-то ажурно-воздушным. Тёмно-зелёное подобие жакета, тонкая белая рубашка с длинными рукавами, кружевной воротник и такие же манжеты. Широкий пояс, к которому пристёгнуты с одной стороны широкий и даже на первый взгляд массивный и очень серьёзный нож, а с другой – длинный или длинное… Да не знаю, что. То ли меч, то ли ещё что. Короче, холодное оружие в богато изукрашенных ножнах. Вместо юбки шаровары. Ну и наконец, сапоги. То есть это на мне сапоги. А на ней сапожки, красивые и даже щеголеватые. В голове мелькает мысль, что сказки про принцесс могут и сбываться. Тут же себя одёргиваю: какая принцесса тебе, старый козёл, у тебя жена дома и сын примерно такого же возраста, как эта девушка. Пока раздумывал да одёргивал себя, девушка подошла ближе и, остановившись, гордо задрала подбородок, смешно выставив одну ногу вперёд. Вопросительно на меня посмотрела, как будто чего-то ожидая. А что? Еду принёс, что ей ещё нужно?
Затянувшуюся паузу прервала сама девушка, видимо потеряв всякую надежду на моё понимание. Тяжело вздохнув, мол, что с невежи взять, грациозно присела в каком-то немыслимом на этой лесной поляне реверансе и представилась:
– Графиня де Фезансак.
П…ц! Занавес.
Глава 12
Когда боги смеются. И один в поле воин
Очнулся я не от взгляда, насмешливо-снисходительного, а от прозвеневшего весёлым колокольчиком заразительного мелодичного смеха. Как ручеёк прокатился по камушкам… Проморгался, помотал головой, прокашлялся, вызвав очередной весёлый смех. Надо приходить в себя. Да и кого не сбило бы с толку волшебное превращение пусть и милой, но простой девушки в знатную и не менее милую от этого аристократку. Ладно. Как бы представиться? А если так:
– Боярин Владимир Псковский.
И раскланиваюсь так, как видел в фильмах про мушкетёров. Запоздалая мысль о том, что эти времена ещё не скоро наступят, приходит в голову только тогда, когда опять звенит весёлый, заразительный смех, а я покрываюсь багровой краской стыда от конфуза. Совсем голову потерял и забыл, что на ней, голове то есть, шлем надет. Да ещё и не застёгнутый, который и свалился наземь при моих активных расшаркиваниях и упрыгал в сторону, забрякав железом и прокатившись полукругом по вытоптанной траве. Надо как-то выкручиваться. Развожу руками со сконфуженным видом, подбираю потерянную железяку и цепляю на пояс. Поднимаю глаза и тону в прекрасных бездонных тёмных омутах, чётко очерченных длинными пушистыми ресницами, под тонкими соболиными бровями. Девушка задумчиво смотрит на меня, тихо хмыкает и, чуть склонив голову, медленно произносит:
– Боярин? Чему соответствует ваш титул? И Псковский, это где?
– Титул соответствует графскому. Город Псков далеко отсюда, на восходе, – отвечаю практически без задержки, мгновенно
