– Доктор сказал, что у нее трещины в двух ребрах и сильный вывих левого колена. Просто чудо, что нет переломов. На лице тоже есть повреждения, но неопасные, чисто косметические. Много царапин и кровоподтеков…
– Нет, – перебил Джолион – или это говорил кто-то другой? Уж очень резко прозвучали его слова. – Я говорил не об этом. Вы же не будете утверждать, что такое поведение приемлемо, даже с учетом всего того, что ей пришлось пережить. О чем она только думала, бродя по чердаку среди ночи?
Сара пробормотала что-то невнятное. Очевидно, это были какие-то слова в защиту Элси, потому что Джолион взорвался.
– Вы не должны поощрять ее, мисс Бейнбридж.
Скрипнули дверные петли. Элси закрыла глаза, зная, что не сумеет скрыть боль, которая бушевала у нее в груди.
Шаги, почти неслышные, по ковру.
– Элси? Ты не спишь?
Замычав, она повернула голову в сторону двери, но не стала открывать глаз.
– Миссис Бейнбридж? Тут мистер Ливингстон, пришел вас навестить.
Элси, как слепая, протянула руку. Только когда Джолион взял ее руки в свои, она поняла, что место перчаток заняли бинты.
– Элси. Как ты себя чувствуешь?
Она облизала губы, распухшие и потрескавшиеся.
– Как будто сражалась на ринге с Томом Сэйерсом[10]. Но мне еще повезло. Ты бы видел, в каком состоянии детская.
Элси пыталась говорить весело, но ее шутка упала на землю, как подстреленная птичка.
– Я видел, – глухо сказал брат. – Ужасный разгром.
Элси осторожно приоткрыла здоровый глаз. В поле зрения заколыхался неясный Джолион. Он поразил ее своим видом. Взлохмаченные волосы свисали над ушами, подбородок зарос щетиной. Под мутными глазами набрякли темные мешки.
– Ох, Джо, – по лицу Элси скатилась слеза. Ей хотелось дотянуться, погладить брата по щеке, но в выражении его лица было еще что-то, помимо озабоченности, что-то слишком болезненное. – Я сожалею, что тебе пришлось, бросив все, нестись сюда и заниматься всем этим. Нас преследуют неудачи со дня смерти Руперта.
– Да уж, трудно не согласиться, – проговорил он сквозь зубы. – Что ты делала в мансарде, Элси?
– Кое-что искала. Это был… – она осеклась, заметив, как за спиной у Джолиона Сара мотает головой и отчаянно машет ей забинтованной рукой.
– Что?
Сара права – она не должна упоминать о дневнике. Джолион заберет его, сказав, что это чтение чересчур ее возбуждает, и она вернется назад, к лавандовой микстуре и холодным сидячим ваннам.
– Один орнамент, – нашлась она. – Хелен увидела его там, и он ей очень понравился. Вот я и подумала, что это было бы данью… что мы могли бы положить его к ней в гроб.
– Вот как, – это прозвучало холодно, равнодушно. – Понятно. А это не могло подождать до утра?
Она лгала брату всю свою жизнь. Почему же сейчас это так трудно? Может, все дело в лекарствах, о которых упоминала Сара? Они словно замораживают ее, замедляют способность думать.
– Я… не могла уснуть.
– Что?
– Мы все не могли спать, – пронзительно выкрикнула Сара. – Можно ли спать спокойно после всего, что произошло в этом доме?
– Нет. Думаю, невозможно.
Джолион выпустил руку Элси и сунул два пальца в жилетный карман. Он смотрел прямо перед собой, но не видел ее. Взгляд его стал туманным, отсутствующим. О чем он задумался, что происходит сейчас в его голове?
Когда-то Элси видела его насквозь. Своего обожаемого малыша. Но он больше не малыш, верно? Он стал молодым мужчиной, на шесть лет старше, чем была она, Элси, когда умерла Ма. И он способен на такие же хитрости, на какие она была способна тогда.
Ей было привычно всю жизнь скрывать что-то от Джолиона. Но что, если теперь он что-то скрывает от нее?
– Посмотрите на часы – скоро время обеда, – сказала Сара. – Мистер Ливингстон, если желаете, я могу распорядиться, чтобы миссис Холт принесла вам еду сюда?
– Нет, я спущусь и отобедаю с вами. Еще только одно. – Внезапно Джолион поднял взгляд, которым пригвоздил Элси к кровати. На какой-то чудовищный миг он стал до ужаса похожим на Па. – Элси, ты должна сказать мне, что случилось с Хелен.
– Она… я не знаю, что случилось. Я вошла в комнату для карточной игры, а она была там… в таком виде.
– Питерс говорит, ты вела себя странно. Была неестественно возбуждена.
– Разве? Не помню.
– Ты должна была бы это запомнить, – заметил Джолион все еще тем же холодным, мертвым голосом. – Твое поведение произвело на Питерса глубокое впечатление. Он заявил, что берет расчет.
М-да, Питерса никогда нельзя было назвать тупицей. Он был бы последним глупцом, если бы, видя, какая судьба постигала прислугу в Бридже, не покинул вовремя тонущий корабль.
– Что ты говоришь? Мне будет очень жаль лишиться его. Великолепный возница.
Джолион кивнул.
– Да. Мистер Стилфорд и садовники тоже нас покинули. После всех этих смертей их можно понять. С зимы количество прислуги у нас заметно сократилось, и это удручает.
– Мистер Ливингстон, – подойдя к двери, Сара беспокойно наматывала на палец прядь волос. – Я только что слышала, как миссис Холт позвонила в гонг.
– Еще одно слово, и я иду. Элси, в пятницу мы хороним Мейбл и Хелен. Откладывать похороны больше невозможно. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, тебе нужен покой.
– Но…
– Никаких но. Я не намерен подвергать тебя ненужному риску, – он долго шевелил губами, подыскивая слова, пробуя их на вкус, и, наконец, продолжил: – Ты моя сестра. Я… настаиваю, чтобы ты подчинилась.
Подчинилась. Слово веревочной петлей обвилось вокруг ее шеи.
– А теперь поспи, – он нагнулся, чтобы поцеловать ее в щеку. Губы были холодными и сухими. – Позже миссис Холт принесет тебе чего-нибудь поесть. Вы позволите, мисс Бейнбридж?
Он подошел к двери и предложил Саре руку.
– Да, конечно. Но сначала позвольте мне пожелать миссис Бейнбридж спокойной ночи, – Сара приблизилась и повторила поцелуй Джолиона. Ее дыхание обдало теплом ухо Элси. – Дневник под матрасом. У меня не было возможности его прочитать, я лишь успела спрятать его от миссис Холт, когда нашла вас. Умоляю, взгляните на него, пока мы обедаем. Узнайте, как нам остановить весь этот кошмар, пока еще не слишком поздно.
Бридж, 1635Только ближе к пяти часам я поднялась наверх, чтобы лечь. Снег все еще продолжал падать. Когда же, наконец, метель пошла на убыль, все вокруг было покрыто толстым белым покрывалом.
Я до того продрогла, что даже перестала чувствовать холод. Застывшая, что снаружи, что внутри, я карабкалась по ступеням, будто во сне. Мне представилось, что сон продолжается, когда на лестничной площадке я заметила Джосайю – в ночной рубашке и босой, он стоял у окна, глядя на снежную сумятицу. Впрочем, это оказалось явью; его теплое дыхание оставляло туманные облачка на холодном стекле. Он обернулся на звук моих шагов.
– Будь я проклят! Анна, что ты здесь делаешь в такой час?
– Я не могла уснуть, – сказала я. Джосайя
